Если бы

Она спустилась к завтраку поздно. В большой столовой задорно потрескивал камин, разгоняя ночные страхи по полированному столу на двадцать персон, за которым Лина хмуро ковыряла вилкой яичницу, страдая отсутствием аппетита. На зеркальном боку серебряного колпака, под который она не заглянула, отразились тщательно уложенные волосы; темно-синим пятном расплылось новое платье; мелькнул мазок румян на щеках. Лину смешил ее нелепый утренний ритуал, как и переполненная деталями, филигранная резьба на спинке стула. Отодвинутый чуть в сторону, он ежедневно скрашивал ее пышную трапезу, гордо взирая с другого конца стола.

Лина возненавидела пустой стул, закрытую дверь и шелест гравия ранним утром – он поднимал ее с постели вместе со снотворным. Она научилась предвидеть его: вскакивала до того, как машина выкатывалась из гаража и сминала широкими протекторами мелкие камни. Лина прижимала лицо к стеклу, но в тусклом свете успевала заметить лишь полы чёрного пальто, когда прямоугольный силуэт исчезал на заднем сидении Роллс-Ройса. Она провожала акулью тень в конец живой изгороди; смотрела, как помедлив, автомобиль мощным броском бросался вперед и исчезал в тумане за воротами. В это время, Лина стояла очень прямо, словно, тот, кто сидел на заднем сидении, мог обернуться.

В низине медленно таяли кромки серо-синих туч, небо очищалось, отражаясь в бледной реке. Лина отходила от окна, принимала душ, одевалась и красилась. Она знала: Найджел вручит записку, когда она войдет в столовую. Содержимое будет кратким: "уехал по делам".

Лина ковыряла вилкой бекон, смотрела на стул, и считала число деловых поездок за последний месяц. Они росли, как снежный ком. Ян, все чаще, уезжал за границу: улетал то в Россию, то в Китай. Казалось, он наверстывает прогулы свадебного путешествия. Лина поморщила лоб, силясь вспомнить, когда видела мужа: на прошлой неделе? или в прошлом месяце? Семейная жизнь свелась к запискам, электронным письмам и телефонным звонкам. Потом к смс.

Поднявшись в мастерскую, Лина села у мольберта. Рассеянно взглянула в окно и задумалась о коммерческой основе любого супружества. Он и она еще любят, а уже дельцы. Оплачивают браком личные гарантии. Зачем, она вышла замуж? Хотела спастись от одиночества? Но бежать от одиночества, что бежать от себя. Выходит, она хотела, чтобы Ян защитил ее от самой себя? Смешно... Это невозможно. Она заперла студию и спустилась по узкой лестнице на галерею: снова не смогла работать.

Лина тенью бродила по длинным коридорам предоставленная своим мыслям, впервые за много лет не видя цели: не знала к чему стремиться... Отыскав Найджела, велела распахнуть все окна и проветрить комнаты. После процедуры "очистки пространства" остывший дом потеплел лишь на третьи сутки.

В глубоком кресле Лина куталась в плед, понимая: никакие проветривания не избавят от въевшегося в стены и кожу чувства, которое гложет изнутри. Она пыталась осознать, принять и смириться с фактом – Ян перестал искать её общества, перестал нуждаться в ней. Он получил, что хотел от брака – картины миссис Олсен охотно покупались, у нее появилась страница в Википедии, Лондонская национальная галерея приняла в подарок ее последнюю работу маслом – парящую в облаках бухту Лулворт-Ков на Юрском Побережье. Так или иначе, но Олсен увековечил свое имя в живописи.

– Я отталкиваю людей, – сказала Лина вслух. Голос неприятно отразился от высоких шкафов с ровными рядами папок, образцов сплавов, разноцветных камешков железной руды, безымянных баночек с неизвестными порошками, мелких весов и технических книг. Кабинет Яна походил на промышленную лабораторию, не хватало только пузатых стеклянных колб.

Дворецкий не ответил. Он чинно поклонился и опустился на колени подле камина: шумно орудуя кочергой, занялся растопкой. Лина провела пальцами по влажным щекам: последнии дни слёзы наворачивались внезапно. Иногда, соленый поток провоцировал резкий звук или мелодия мобильного.

Подождав, когда зрение обретет четкость, она снова взглянула на телефон: перечитала сообщение Яна о новой задержке в Нью-Йорке и нажала: "удалить". Последние смс мужа отличались стабильностью – бесконечно дублировали самих себя. Лина откинула голову на подголовник кресла и вздрогнула от прикосновения холодной грубой кожи.

– Найджел, – задумчиво проговорила она, блуждая глазами за окном, – каким сад был прежде?

Распрямив спину, дворецкий проследил за её взглядом:

– В каком году, мадам?

– Не знаю... Наверное, когда мистер Олсен был маленьким.

– До того, как молодой хозяин отправился в колледж?

– Да.

Безразлично посмотрев на сцепленные, словно кулаки армрестлеров, ветви деревьев, Найджел пожал худыми плечами и вернулся к прерванному занятию:

– Полагаю, таким же, мадам.

Лина кивнула и смяла в ладонях белоснежные страницы с колонками цифр. Медленно скатала крепкий ком. Над окном каркнул большой ворон, оттолкнулся и покинул ветку. Черные крылья взмахнули на фоне бесцветного неба. И Лина ужаснулась: неужели ее глаза, такого же невнятного цвета? Она размахнулась и бросила в камин скомканные квитанции, присланные нью-йоркским секретарём Олсена, подтверждающие о новых суммах, переведенных мужем на ее личный счет. Лина с ненавистью смотрела в огонь, хотела, чтобы его лицо там корчилось, а не бездушные бумаги. Его, кто сдержал обещание: сделал беззаботной и счастливой – в своем извращенном понимании.

Глава 23

Поглядывая на часы, Лина недоумевала, что подтолкнуло ее принять приглашение от респектабельного семейства Тэмзин? Желание сбежать из дома подавило здравый смысл, сделав заложницей нудного семейного обеда. Она без интереса слушала полную брюнетку Джейн Тэмзин, учительницу средней школы. Вяло кивала ее мужу, сутулому профессору колледжа, и отцу, щуплому мужчине с треугольной седой бородкой – члену графского совета. Троица битый час сетовала на нехватку в Дорчестере подготовительных классов, старших школ и нового оборудования в государственных вузах. Лина натянуто улыбалась, прекрасно разобрав завуалированные намеки на благотворительность. Но мысли направились в другое русло. Она подумала, что могла бы открыть школу-интернат с художественным уклоном для детей из бедных и неблагополучных семей.