Цунами

Дома я раз за разом перечитывала: «… беременность 4-5 недель. Патологий не выявлено».

Неожиданно для себя самой я полезла в планшет. В строке поиска набрала: «беременность 4-5 недель».

Мне выдало кучу ссылок. Открыла первую попавшуюся.

«Четвертая неделя беременности – это очень важный, и в то же время очень опасный период в развитии плода…» не дочитала, закрыла диалоговое окно.

Ночью, мне снова приснилась Машутка.

- Мама, а ты знаешь, мне очень нравится имя Алатея. Правда очень красиво звучит? – Моя Машка сидела у меня на коленях и обнимала за шею, шептала в ухо. – А еще вот тоже красивые имена Илона и Паулина. Тебе нравится? Ой, мне пора. – Соскочила с колен и убежала.

И снова утро началось со слезами на глазах.

На работу не хотелось идти. И не пошла, предупредив Аню, что заболела. Для достоверности покашляла в трубку.

Еще лежа в кровати мне дико захотелось жареной клубники с солью.

- Кошмар! Жареная клубника! И как ее вообще готовить? – Направилась в кухню инспектировать холодильник. О, чудо, контейнер с клубникой нашелся.

Не мудрствуя, я достала сковородку, положила пару кусочков сливочного масла и клубнику, предварительно порезав ее напополам. Долго думала солить или нет. Прислушалась к ощущениям, поняла, что мой организм желает жареную клубнику, непосредственно окунувшуюся в соль.

- МММ, какая же вкуснятина! – Следом закинула вторую порцию клубники на сковородку.

После завтрака долго собиралась с мыслями, но все-таки решила сходить на УЗИ.

Врач, был мужчина.

Лежу себе, с намазанным пузом. Он водит по нему. А потом спрашивает:

- Мамочка, уточните, пожалуйста, сколько вам полных лет.

- Тридцать пять.

- А беременности были?

- Была одна.

Потом, так внимательно, смотрит на меня, как на инопланетянку. Дает мне салфетку.

И таким будничным голосом, как будто это у него на практике случается каждый день сообщает:

- Я вас поздравляю Вероника Сергеевна у вас тройня.

Я не сначала не поняла, что сказала доктор. Как вдруг до меня дошел смысл сказанных слов. А я так и замерла в одном не застегнутом сапоге, и держа другой сапог в руке.

- П-п-п-ро-с-с-тите, что вы сейчас сказали??! – Почему-то шепотом спросила я. Сапог выпал из рук, издавая глухой звук.

- Тройня у вас будет. Вот двое однояйцовые, а вот третий один сам по себе. Так что, предположительно разнополые будут тройняшки.

- Вы, шутите, наверное??!

- И в мыслях не было. И учитывая ваш возраст, рекомендую лечь на сохранение. Но это вам ваш врач скажет, смотря, что анализы покажут.

Как сомнаблула, я вышла из кабинета. Прислонилась к стене, сжимая в руках результаты УЗИ, и направление на аборт.

Как?! Как такое вообще возможно?! Я не верила, не понимала. Я что троих теперь убью?!

- Здравствуйте, Вероника Сергеевна! – Грянул до боли знакомый голос, словно раскат грома. – Вы, что снова заболели? Что тут у вас?

Я не успела спрятать бумажки, из онемевших моих пальцев, они ловко перекочевали в руки Влада.

Первую, которую он изучил, было направление на медицинский аборт. Вторая – заключение УЗИ.

Я молчала. А что я могла сказать?

Стойко я встретила его колючий, холодный и очень сердитый взгляд.

- Вот, смотрю, я на вас, Вероника Сергеевна, и думаю: вы вправду бы это сделали?

Я опустила голову.

- Да. Нет. Не знаю.

- Полагаю, и ставить в известность меня тоже не входило?

- Нет, не входило! – Тут я уже не выдержала и встретилась с пронзительными голубыми глазами Чудо-доктора.

- Что ж, пошли. – Он взял меня за руку. И повел в кабинет к Альбине Петровне.

- Ты, что надумал, Эскулап Чертов?

- Сейчас узнаешь. – Оставил меня возле двери моего гинеколога, а сам с моими бумажками вошел к ней.

- Альбина Петровна, я тут к вам по очень важному делу, разрешите? Ой, девушка не смущайтесь, я не видел ничего.

И дверь за ним закрылась.

- Нет, ну это нормально? Не видел он ничего. – Пробурчала под нос.

Вышел минут через десять.

- Пошли. – снова скомандовал он, снова беря за руку, как маленькую девочку.

- Зачем? И куда?

- Слишком много вопросов, дорогая! - Привел меня в свое отделение, усадил в кресло. – Жди, я сейчас. И только попрубуй исчезнуть. Найду, и клянусь, оторву такую хорошенькую и строптивую голову! – Вышел из кабинета.