Ветер

- Это юг, это север. Здесь мы спрятались в Черной пещере в самом начале катастрофы. Этот район самый изученный, но сейчас он сильно заболотился и атмосфера там, мягко говоря, воняет. Поэтому мы съехали оттуда…

Егор долго рассказывал обо всем, что было нанесено на его карту. Офицеры вместе с ним искали места, сравнивая их с теми, чтобы имелись на их собственной карте. Течения, болота, водораздел, пояс смерчей. Егор упомянул кострище, обнаруженное им на середине пути к поселку, и рассказал, что оставил послание. Татарчук посмотрел на Егора, словно в голову ему пришла какая-то идея.

- Слушайте, Егор во всем поселке у нас не сыскать такого следопыта, как вы. Что если к следующему лету вы возглавите экспедицию по поиску выживших людей? Технику и оборудование мы вам предоставим. Педали крутить уже не придется.

- Да, в принципе, я согласен. Это то, чем я занимался последние годы.

- Отлично! – Татарчук крепко пожал руку Егору и постучал ему по плечу.

Горбуновых поселили в отдельном доме-коробушке. Первое время им было непривычно жить в нем. Он казался тесным и неудобным. Пещеры крепко въелись в их образ жизни. Отвыкли они и от большого количества людей вокруг, смущались, чувствуя на себе взгляды. А еще были иностранцы. Хотя Матвей объяснил семье, что такого понятия больше не существует ввиду отсутствия стран, а все люди теперь одной национальности. Тамара, да и поправившаяся Катя постоянно испытывали на себе внимание мужчин. День за днем происходила адаптация к новой жизни. Чем сильнее Горбуновы привыкали к ней, тем яснее становилось, что сделанный выбор оказался правильным.

Во-первых, Катю быстро поставили на ноги, и теперь ее болезнь вспоминалась, как страшный сон. Во-вторых, здесь существовали блага цивилизации, такие как электричество, баня, столовая и кинотеатр. Последнее был громко сказано. Кинотеатром являлось помещение с телевизором, способным воспроизводить фильмы с флешек или жестких дисков. Кое-кто из подводников брал с собой фильмы в поход, чтобы посмотреть их в плавании, и теперь они составляли фильмотеку кинотеатра. В-третьих, это социальная организация общества. Здесь не было такой тягучей и однообразной жизни, которая была у Горбуновых прежде. Она чуть не засосала семью полностью, и если бы не болезнь Кати, неизвестно смогли бы они стронуться с насиженного места?

Когда Горбуновы жили только своей семьей, Егор чувствовал себя самодостаточной единицей. В поселке он понял, что его самодостаточность заключалась в большей мере в том, что над ним никто не довлел. Все решения принимал он сам, и только от него зависело, как поступить с ним. Теперь он был встроен в систему в которой был не так свободен. Им командовали, это было не то командование, существовавшее между людьми до катастрофы, надменное и пренебрежительное. Решения обычно принимались коллективным обсуждением, так что любое задание имело под собой насущную необходимость, а исполнение его являлось почетным делом. Помимо того в поселке существовал дух уважения и те, кто находились у руля, заслужили этот пост заслуженно.

К вопросу о самодостаточности. В поселке Егор понял, ощущение «пещерной» самодостаточности являлось скорее ленивой интерпретацией этого чувства, потому что здесь он тоже чувствовал себя самодостаточным, только иначе. Он делился знаниями и опытом, которые не имели жители поселка, что делало его важным звеном в структуре организации жизни поселка. Так же себя чувствовала Тамара и дети. Егор ни разу не услышал от них, что путешествие в поселок стало дурной затеей, а в пещере было лучше. Одна спасенная жизнь их дочери стоила того, чтобы никогда не задаваться этим глупым вопросом.

Жители поселка вообще считали Егора героем. Он ведь спас семью, нашел способ прокормить ее и привезти в поселок за две тысячи верст. Егору это импонировало, но он не позволял себе гордиться больше нужного. Когда его назначили руководителем экспедиции, он сказал командованию, что возьмет на себя функцию лоцмана, потому что по жизни из него получался не очень хороший начальник. Его просьбу учли и удовлетворили. Татарчук считал, раз человек не готов взять на себя такую ответственность, то для дела будет лучше поступить так, как он просит.

В итоге, Егор остаток зимы провел вместе с будущей командой, готовя судно к большому путешествию. Судном для новой экспедиции стала лодка, на которую пристроили бензиновый двухтактный двигатель от мотокультиватора. Корабль с грузом всякой техники был обнаружен неподалеку от Новой Земли. На борту его зияла пробоина. Видимо он затонул во время наводнения от соударения с айсбергом или большой льдиной, а когда сошла вода, он оказался на суше.

Незначительными переделками лодку превратили в катер, походивший на суда гонконгских или вьетнамских торговцев. Перегружать лодку не стали, потому что основной движущей силой на ней оставались люди. Бензина отпустили небольшой лимит. Его надлежало использовать только в критическом случае, чтобы не допустить таких же смертей, подобных той, что случилась с командой Виктора Терехина.

Экспедиция вышла в море, как только сошел весь лед на Баренцевом и Карском морях. Экипаж питал надежду на успех, но был готов к тому, чтобы вернуться ни с чем. Татарчук накануне отправления сказал, что это последняя экспедиция вглубь материка, и что дальше придется придумывать новые способы поиска выживших людей.

Сильные туманы мешали ориентированию. С самого утра до полудня видимость перед лодкой составляла не больше десяти метров. С такой видимостью заскочить в какое-нибудь болото или на камни было плевым делом. На носу сидел человек с длинной жердью и проверял дно. Наученные горьким опытом, члены команды всегда носили при себе спасательные жилеты. С ними можно было рассчитывать на спасение, если берег окажется рядом. Ледяная вода позволяла побарахтаться в ней целых полчаса.

Поэтому команда налегала на весла в полсилы. Егор сидел на носу, глубоко втягивая ноздрями сырой воздух, готовый в любую секунду дать команду «стоп», при первых признаках запаха сероводорода или нащупав близкое дно. Пока им везло.