Страница 37 из 134
Весна привнесла оживление в череду серых похожих дней. Апрельское солнце грело по-летнему интенсивно и московские улицы быстро освободились от последних признаков ушедшей зимы – ржавых клочков снега, спрятавшихся в затененных местах. Теплый весенний ветер, вместе с запахом распускающихся почек и молодой травы, принес позитивный настрой и поворот на новые светлые мысли. Лада обнаружила, что совсем отвыкла от такой резкой жаркой весны, когда за одну неделю город из заснеженного становился цветущим. В Калининграде весна наступала чуть ли не в феврале: сначала над городом проносился теплый бриз со странным весенним запахом; еще не успевший растаять снег медленно растворялся в больших лужах; затем наступали длительные дожди, вымывавшие остатки зимы и солнце начинало разогреваться, успевая за пару безоблачных дней высушить улицы; морской прибой становился ритмичней и вода делалась ярче и прозрачней.
Лада облокотилась на капот своей машины и, прикрывая глаза от яркого солнца, посмотрела на расстелившийся внизу город. Было слишком рано и на Воробьевых горах никого не было кроме них с Владом. Влад стоял прислонившись к своей машине и самодовольно поглядывал на жену. Его БМВ в очередной раз уже в пятом заезде обогнал ее Рено и Лада, не любившая проигрывать, теперь выглядела злой, так что он начинал беспокоиться о последствиях этих гонок.
- Хочешь поменяемся? Проедешь на моей машине, - предложил он, - Лада, надо уметь проигрывать.
- Ха, это где я проиграла? И кому: тебе и твоей колымаге, времен юности моего дедушки? Ты знаешь, у нас нечестное соревнование. Твоя машина после спортивного тюнинга, она специально предназначена для быстрой езды.
- Но ты, зато, заливаешь очищенный бензин.
- Ты опять об этом! – Лада рассмеялась, - А у тебя какая-то немецкая присадка. Так что, не надо тут делать из меня дуру.
- Я могу поделиться. Только это не поможет.
- Ладно, присадки только и используют для того, чтобы оживить такое старье, как у тебя. Думаешь, я собираюсь запороть новый двигатель твоей химией?
- Лада, не злись. Разница в почти сто лошадей. Это просто физика. Но, конечно, твоя машина шикарней, мне даже стыдно ехать за ней следом. Портить ей антураж.
Лада покраснела и улыбнулась. Их взгляды встретились. В глазах Влада по-прежнему была та восторженная любовь, которую она увидела в нем в тот момент, когда он стоял на пристани и говорил, что не может не вернуться к ней. По ее глазам он никогда ничего не мог прочитать; и теперь его поразило только то, что их чернота блестит сильней перламутрового корпуса машины.
- В следующем месяце поеду в командировку. Наконец-то, смогу сам заплатить за квартиру и вернуть долг Олегу.
- Да, он нам здорово помог. Если бы не он – нас бы поперли с квартиры, - Лада мешала трубочкой молочный коктейль.
В кафе было так мало посетителей, что их тихие голоса были хорошо слышны даже в дальнем углу.
- Он мне недавно рассказывал, что у них появилась новая сотрудница, которая ему понравилась. Было бы хорошо, если у него все сложится удачно. Он ведь полтора года переживал после расставания с прошлой девушкой.
- Что такой же влюбчивый как ты?
Влад рассмеялся.
- Я бы порадовался за него, если бы ему повезло также как мне.
В середине мая Влад собирался в командировку в республику Коми. Лада никак от него не ожидала таких способностей, но Владу удалось договориться на работе и взять с собой жену в качестве фотографа. Они долетели до Екатеринбурга на самолете и, переночевав в гостинице, на следующий день вылетели на вертолете на плато Мань Пупы Нёр, про чьи каменные столбы Влад должен был написать статью.
Лада поняла одну удивительную вещь – до этих пор она ничего не знала про Россию. За всю жизнь она была только на Черном море и в Калининграде на Балтике и не подозревала сколько еще есть мест на родине, где стоит побывать.
Плато оказалось необычным местом, недаром древние народы приходили сюда поклоняться духам и считали эти горы мистическими. Округлая ровная возвышенность утопала в траве и первых весенних цветах, местами под деревьями и мелкими кустарниками еще лежал снег. Взгляду открывался горизонт с горами, окутанными утренней дымкой, которую пронзали лучи солнца.
Каменные столбы поднимались на двадцать-тридцать метров в высоту и имели свои уникальные очертания; солнечный свет освещал спрятавшийся под выступами мох, который переливался, как древняя бронза.