О верности крыс

Хриссэ не выдержал и рассмеялся этой пышной серьёзности, за что удостоился взбешённого взгляда и странного горлового звука. Успокоился, складывая одеяло, и сел на него на пол, скрестив ноги.

- Знаешь, отчего-то я тебе почти верю, - доверительно сказал он, глядя на мальчишку снизу вверх. - Не буду я тебя ломать, передумал. Умывайся и айда завтракать.

Илирец... послушался. По его лицу не понять было, поверил он или нет. Потому, вероятно, что и сам он этого не понял. В обоих чёрных глазах ночной водой стояло замороченное непонимание. Его пугала нелепость ситуации, этот безумец, который вчера купил себе илирского раба, и ничего этот илирец - не худший в драке! - не смог сделать, когда психу вздумалось разнообразить свою жизнь отработкой ударов по болевым точкам... Мальчишка ополоснул лицо, завязал волосы, неловко поводя плечами - руки ныли, - осторожно сел на край кровати и уронил глаза вслед за руками. Злость хороша, чтобы спрятать ужас: такой, что даже ужас остаться без тьё[10] почти неважен. Нет, в нашада[11] так не превратишься - ведь не по своей вине терпел боль и не мог ответить, а только по слабости. Значит, касанием проклятие не передашь, но тьё мертво, потому что тьё умирает от бессилия и боли. И значит, Тиарсе не забудет и Кеил не простит, и со смертью умрёшь полностью.

А этот...

Илирец дёрнул ртом, словно чтобы усмехнуться, но только напомнил себе о вчерашнем кулаке в челюсть. Рука приподнялась тронуть - и легла обратно, на залитое жемчужным светом колено.

А этот, пепел ему в душу, и не соображает, что натворил. Память у имперцев избирательная, не помнят, крысиное племя, от чего душа умирает! Кипя от сознания своей правоты, мальчишка поднял бледное от этого сознания лицо, где на скуле расцветал мощный синяк, и чуть не отшатнулся. Этот серый - от волос до одежды и глаз - имперец смотрел и улыбался. Смотрел и улыбался так, что несомненно было: знает он, что творится в голове и лёгких его покупки. Знает, смотрит снизу вверх - и улыбается. И оттого ещё жутче стало, чем от мысли об убитом бессмертии. "Серая тварь!" - подумал он.

- Сын пепла! - это он уже сказал. И сквозь бледность на смуглом лице со всей отчётливостью проступило, что сперва он сказал, а потом уже понял, какое оскорбление.

Хриссэ с удовольствием потянулся, встал, бросил одеяло на кровать и чуть наклонил голову, по-птичьи, искоса глядя на илирца.

- Зря ты лицом просветлился, как Орект перед колесованием. За слова я не убиваю.

- Только просто так? - вскинул "просветлённое" лицо мальчишка.

- Зачем же просто так? - ухмыльнулся Хриссэ. - Или для удовольствия, или для дела. Пойдём уже.

Он повернулся спиной и вышел. Илирец догнал его на ступеньках вниз, где располагался главный зал кабака, в соответствии с его "подземным" названием. По случаю раннего времени зал был пуст, только у самой лестницы сидел перед камином хозяин, а на шкуре между его креслом и огнём - щеголяла толстой золотой косой девчонка лет шестнадцати, в которой илирцу почудилось какое-то неуловимое сходство с "серой тварью".

- ...ты взял, что именно игрушка[12]? - беспечно спрашивала девчонка. - Мало ли, кого там Хриссэ вздумал устроить на ночлег?

Лысый хозяин "Лисьей норы" тихо усмехнулся в усы.

- Будто ты Хриссэ не знаешь, дочка. Или я ослеп и отупел под старость. Я сперва подумал, правда, что кто-то из ваших: ухватки самые подходящие. Но больше похоже, что этот умник опять игрушку себе прикупил. К тому же, илирца.

Девчонка рассмеялась, а илирец чуть не кинулся вниз с кулаками. Да и кинулся бы, если б Хриссэ не перехватил его левую руку так, что она чуть не выскочила из плеча.

- Доброго утра, - весело объявил Хриссэ, шагая к ним. - Клойт, завтрака у тебя не найдётся?

- Найдётся, - Клойт кивнул и встал. - Подождите немного.

- В кои-то веки я одобряю твой вкус, - задумчиво сказала Кошка, разглядывая илирца.

- А я не одобряю, - огрызнулся тот. Хриссэ хмыкнул и отпустил его руку.

- Он будет при мне, - серьёзно сказал Хриссэ.

- Да пошёл ты, - почти ровно сказал илирец, поводя злосчастной конечностью.

- Килре-насмешник! - протянула Кошка, разглядывая его. В отличие от илирца, она знала, что слова "при мне" среди кхади означают помощь и защиту, а может, Хриссэ и в кхади его хочет протащить через месяц-другой. - Чем он так отличился? Хотя то, что ещё огрызается, уже редкая доблесть!

Илирец набычился, но девчонка говорила безо всякой насмешки.

- Да я и не зверствовал, - отмахнулся Хриссэ. - Так, пару приёмов повторил... Очень уж удивился, когда он чуть не вырвался. Он об меня табурет сломал, - доверительно сказал Хриссэ вернувшемуся Клойту и расхохотался на пару с Кошкой. Илирец медленно наливался краской, как железо в горне. Клойт молча поставил на стол блюдо с пирожками и кувшин и сел, не вмешиваясь в разговор, но слушая с видимым удовольствием.

- Где ты его нашёл? - спросила Кошка, начиная жевать. Хриссэ последовал её примеру, потом ответил:

- В "Бесенятах", он там был танцор, жонглёр и Тиарсе знает кто ещё для любителей илирских игрушек.