Страница 8 из 54
Робин вжалась в кресло. Она начинала понимать, к чему идет дело.
-Я знаю, у Дэйва было сотрясение мозга, - продолжила Эшли.
Робин кивнула.
-Я наблюдала за ним после его возвращения с больничного…
Эшли говорила медленно, растягивая слова, и все время словно пытаясь поймать реакцию Робин. Это раздражало.
-И, вам будет тяжело это услышать, но я полагаю, что Дэйв сейчас переживает тяжелый стресс.
Робин выдохнула. Стресс – это хорошо. Вот фантазии Дэйва – это плохо.
Но Эшли не закончила:
-И у меня есть все основания полагать, что у него раздвоение личности.
Робин закрыла глаза. Это был именно тот диагноз, которого она так боялась.
Эшли достала из своей папки какие-то бумаги.
-Я проводила эти тесты в классе Дэйва. В начале – в январе. Смотрите…
Она протянула Робин бумагу, полностью исписанную какими-то вопросами. Возле, крючковатым подчерком Дэйва, были нацарапаны ответы.
-Это тест Леонгарда, - пояснила Эшли, - Он выявляет типы акцентуации характера.
Робин кивнула.
-По этому тесту Дэйв личность демонстративная и возбудимая.
Робин снова кивнула. Да, Дэйв такой…Был таким.
-Теперь смотрите на этот же тест сейчас.
Эшли протянула Робин еще один тест.
-По этим результатам Дэйв циклометический тип. Чтобы вы поняли, я скажу, что цикломатики могут менять фазы настроения от высокой активности и хорошего настроения, до подавленности и фиксации а мрачных сторонах жизни. Циклометический характер, при особой выраженности, может доходить до маниакально-депрессивного психоза.
Выражение «маниакально-депрессивный психоз» не понравилось Робин в особенности.
-Но дело даже не в этом,- спокойно продолжала Эшли.
-Не в этом?
-Я проводила тесты с целью выяснить, насколько смена нагрузок и сезонов влияет на настроение школьников, но ни у кого я не видела таких результатов, как у Дэйва. Его психометрическое состояние полностью изменилось. Даже взглянув на подчерк, можно заметить небольшие расхождения. И это лишь результату тестов.
Тут Эщли впервые посмотрела Робин в глаза.
-Вы не хотите мне ничего рассказать, о поведении Вашего племянника.
Робин впилась пальцами в ручки своего кресла.
-Я хотела сделать еще одно УЗИ мозга, - словно оправдываясь, сказала она.
Эшли кивнула.
-Обязательно оповестите меня о результатах.
Робин было плохо. Очень плохо. Проблемы, столь внезапно навалившиеся на нее, не давали ей разогнуть плеч. Она не знала, что делать. Не знала, как поступить. Больше всего на свете ей хотелось лечь и заснуть. Но это не выход. Надо было поговорить с Дэйвом. Ему необходимо сделать УЗИ. Необходимо записаться к психиатору. Возможно, его даже положат в больницу.
От одной мысли сердце Робин сжалось.
Она любила Дэйва, как своего. Заботилась о нем с самого детства. Да, она была слабой. Не могла дать мальчику всего того, чего может дать полноценная семья. Но она так старалась. И что теперь будет с ее Дэйвом?
И почему за все должна отвечать именно она?!
Зрачки Робин расширились, она вскочила с дивана, на котором сидела, и рывком схватила телефонную трубку.
-Пускай этот гаденыш Рой сам во всем разбирается! – мелькнуло у Робин в голове.
Робин всегда была старшей сестрой. Не идеальной, но заботливой. Ее младший братец Рой – золотой мальчик их отца, всегда мечтавшего о сыне – часто выводил ее из себя, но все же они дружили. Разница в возрасте в четыре года позволяла ей быть «старше и мудрее», но, между тем, не терять с братом связи и общих интересов.
Жизнь была спокойной и размеренной. По крайней мере до смерти матери. Рак груди. Робин было двенадцать. Рою восемь.
С этого момента жизнь начала меняться. Отец, и до того редко бывавший дома, казалось совсем забыл их, и Робин с Роем не оставалось ничего, как самим проходить свой подростковый возраст. Каждый страдал по-своему, хотя Робин тогда казалось, что страдает только она. Ведь это на нее повесили младшенького! И это ее одну – Робин – никто не понимает! Не говоря уже о том, что в те редкие часы, когда отец все же вспоминал о своих детях, он обращал на Роя почти все свое внимание, и ей – Робин – оставались лишь жалкие объедки.