Судьба

Слышу, как она медленно приближается ко мне. Подходит вплотную к креслу, опять замирает. Нерешительно, медленно опускает руки мне на плечи.

— Привет, милый, — притворно сладким голосом щебечет она. — Я не ожидала тебя. Зачем пришел? Неужто соскучился? — ведет руками по моим плечам, спускает руки ниже на грудь, поглаживая ее.

— Очень сильно соскучился! — тихо, спокойно, бесцветным тоном говорю я. Руки Елены застывают на месте, чем вызывают мою злую усмешку. Она хорошо знает этот тон. Знает, что ничего хорошего он ей не сулит. Покручиваю пакетик кокса в руках. Естественно, Елена его замечает, но молчит. Похоже, ее парализовало. После того, что эта сука сотворила сегодня с утра, она что, действительно меня не ожидала?

Резко поднимаюсь с кресла. Елена отступает. На ней одно полотенце, которое она придерживает руками. Медленно надвигаюсь на нее. Она отступает до тех пор, пока не натыкается на шкаф. Посматривает в сторону двери. Но ей до нее не добраться. Пути к отступлению закрыты. И в доме мы совершенно одни. Подхожу к ней вплотную, Елена сглатывает. Хватаю за шею, немного сжимаю.

— Сколько раз я предупреждал тебя насчет кокса? — сдерживая ярость, клокочущую во мне, сквозь зубы цежу я.

— Отпусти меня! — кричит эта сука, хватая мои руки, ее полотенце летит на пол. Впивается в меня ногтями, но я не отпускаю.

— Сколько раз?! — не выдерживаю я, повышая голос, кричу ей в лицо. — Отвечай, иначе я тебя придушу! — моя рука еще сильнее сжимает ее шею.

— Три, — хрипит она. — Три раза. Отпусти, — ослабляю хватку, но не отпускаю.

— Правильно, три. Но ты, как вижу, возомнила себя бессмертной, — отпускаю ее шею, боясь и вправду придушить. Обхватываю ее скулы, сдавливаю, она морщится от боли.

— Убери свои руки! Не смей меня трогать! — кричит эта тварь, пытаясь вырваться. Елена отворачивается, хватаю ее за волосы, тяну на себя. Поворачиваю лицо к себе. Внутри все клокочет от злости и ярости.

— Значит так, милая! Повторяю четвертый раз. И последний! Еще раз я замечу, что ты держишь кокс или употребляешь его в пределах километра от моего сына, сам лично заставлю вынюхать тебя такую дозу, что ты больше не вернешься на эту землю! Поняла меня, тварь?! — она молчит, дергается, пытаясь меня ударить, машет руками. Натягиваю ее волосы еще сильнее, Елена визжит от боли. — Отвечай, сука!

— Да! — кричит она. Меня трясет от ярости, перед глазами стоит пелена.

— Что «да»?!

— Да, я тебя поняла! — визжит она. Резко отпускаю ее. Она падает на пол. Хочется наказать, унизить ее, показать ей место.

— Ты, гребаный ублюдок! Ты вырвал мне волосы и чуть не придушил меня! — кричит эта тварь, поднимаясь с пола. Делаю резкий шаг в ее сторону. Елена отпрыгивает от меня, как от огня. — Не смей меня трогать, я буду кричать!

— Можешь кричать сколько угодно. Мы в доме одни, — злорадно усмехаюсь ей в ответ. — А лучше вообще заткнись, пока я тебя не убил! — Оденься! — бросаю пренебрежительный взгляд на ее голое тело.

— Я не нюхаю кокс. Это пакетик остался еще с прошлого раза, он завалялся в моей сумке. Сегодня я нашла, хотела выкинуть, — оправдывается Елена, надевая свой халат. Хватаю ее за предплечье, тащу к креслу, толкаю, вынуждая сесть. Пододвигаю стоящий рядом стул. Сажусь с ней лицом к лицу. Беру очередную сигарету, не прикуриваю, просто кручу в зубах, щелкая зажигалкой. Елена тянется к пачке сигарет, которую я бросил на стоящий рядом с нами столик. Щелкаю зажигалкой, подношу к ней, она поднимает на меня свои серые глаза, медлит, но прикуривает.

— Интересно, что скажет Сокол, если вдруг узнает, что его обожаемая, идеальная дочка – законченная наркоманка? — уже спокойнее бросаю ей.

— Он тебе не поверит! — самоуверенно говорит она. — И я не наркоманка, сколько можно тебе повторять! Если я несколько раз пробовала кокс, это еще не значит что я – наркоманка!

— А кто сказал, что это я ему поведаю твои маленькие грязные тайны? — все-таки прикуриваю свою сигарету. Выпускаю дым ей в лицо. — Я сделаю так, что твой дилер сам к нему придет и расскажет, сколько раз в неделю ты у него покупаешь эту дрянь. А зная твоего отца, он все ему расскажет, даже то, чего не было, — злорадно улыбаюсь.

Елена знает, о чем я говорю, кому, как ни ей, знать, на что способен Сокол. Но, надо сказать, что я блефую. Я не знаю ее дилера и тем более что и сколько раз в неделю она у него берет. Но мне не составит труда это выяснить, если я захочу. Елена ведется на мой блеф, широко распахивает глаза, бледнеет от испуга или от злости.

— Ты не посмеешь! — нервно визжит она. Да! Я добился цели. Она испугалась. Несмотря на то, что Елена единственная дочь Сокола, если он узнает, пощады не будет. Не убьет, конечно, но воспитает в ней стойкое отвращение к наркотикам на всю ее оставшуюся жизнь. Сокол хоть и не святой, но наркотики, так же как и я, мягко говоря, не любит. Он много чем занимался в своей жизни, но наркотой – никогда. У него свои стойкие устои и неприязнь к наркоте, за что я его уважаю.

— Что ты хочешь от меня, Роберт?

— Я хотел бы, чтобы ты навсегда исчезла из моей жизни. Но это уже невозможно. Ты мать моего сына, — встаю со стула, выхожу из комнаты, спускаюсь вниз в гостиную.

Подхожу к бару, наливаю себе немного коньяка. Медленно пью, смотря в панорамное окно. Елена спускается вниз. Я слышу, как она тоже подходит к бару, звенит бокалами. Мне не надо оборачиваться, я знаю, что она пьет только красное вино.