Судьба

ЭПИЛОГ

Судьба брела уныло по дороге,

Подолом платья, подметая пыль.

От долгого пути устали ноги,

А в сердце только полный штиль.

Она плелась, а не летела,

А путь её был так далёк.

Она любви, тепла хотела,

Чтоб кто-нибудь к груди привлёк.

Она с любовью разминулась.

И смотрит в землю, а не вдаль.

Она по жизни так споткнулась,

Боясь всего теперь, а жаль...

И как-то сразу растеряла

В пыли дорог мечты свои.

И грусть её, печаль достала

О той ушедшей вдаль любви.

Любовь, чтоб встретить непременно,

Судьба должна её искать.

И стать подругой неизменной.

И перестать себя терзать.

(Георгий Холин)

Елизавета

На безоблачном небе ярко светит летнее солнце, становится жарче. Вокруг благоухают цветы, посаженные мамой Роберта. Дует едва ощутимый ветерок. Откидываюсь в садовом кресле, надеваю солнечные очки, наслаждаясь летней погодой. Погружаюсь в дрему. Меня будит громкий крик Илюши. Открываю глаза, мальчик несется ко мне с криком: «Лиза, он опять меня пугает». Вслед за Ильей идет Роберт. Мальчик подбегает ко мне, обнимает за шею.

— Роберт, прекрати пугать ребенка, — наигранно грозным тоном говорю я.

— А что я такого сделал? Мы просто играли. Он опять прибежал к тебе жаловаться? Ты его чересчур балуешь и оберегаешь. А он мальчик. С ним надо быть строже.

— Но он еще маленький!

— Лиза, мужчину надо воспитывать с детства.

— Илюша, иди к бабушке, попроси ее достать из холодильника мороженое, — говорю я мальчику, целуя в щеку.

— Шоколадное? — восторженно спрашивает он.

— Да, шоколадное.

Илья отрывается от меня, весело несется в сторону дома.

— Опять будешь отчитывать меня за неправильное воспитание ребенка? — насмешливым тоном спрашивает Роберт.

— Да, буду. Ты слишком строг к нему, — Роберт опускается передо мной на корточки, внимательно смотрит в глаза.

— Я постараюсь быть помягче. Но и ты должна понять, что он будущий мужчина, и силу характера надо воспитывать с детства, — Роберт кладет обе руки на мой живот, тихонько поглаживает. Прислоняется к нему ухом.

— Как там моя маленькая Елизавета вторая?

— Она спит, — отвечаю, зарываясь пальцами в волосы Роберта. — И, по-моему, мы уже решили, что не будем называть нашу дочь Елизаветой.

— Ну, решила это ты. А я до сих пор хочу, чтобы у нас в доме было две моих девочки. Две Елизаветы. Елизавета первая, — Роберт покрывает нежными мимолетными поцелуями мой внушительный живот. — И Елизавета вторая, — отрывается от моего живота, заглядывает в глаза. Его невероятно глубокие черные глаза гипнотизируют, не отпускают.

— И не надо на меня так смотреть.

— Как «так»? — усмехается он.

— Ты прекрасно знаешь, как на меня действует твой взгляд, и пользуешься этим, — отрываюсь от его завораживающего взгляда.

— Знаю, — самоуверенно заявляет он. — Ты сама сказала мне, что стала моей, как только посмотрела мне в глаза, — берет меня за подбородок, поворачивает к себе.

— Роберт, мне не нравится эта идея. Назвать нашу дочь так же, как меня. Я хотела бы назвать нашу девочку Настей.

— Анастасия? — смотрит на меня заинтересованным взглядом. — А что, Анастасия мне тоже нравится. Я подумаю над вашим предложением, Елизавета Андреевна.

Удивлены? Не понимаете, что происходит? Как так получилось, что при моих сложных диагнозах, бесперспективных прогнозах и тяжелой операции я нахожусь на шестом месяце беременности? Я и сама до сих пор пребываю в легком шоке от своего положения. Не верится счастью. Иногда мне кажется, что я сплю и это мой сон. Но если это сон, я не хочу просыпаться.

День, когда я узнала о своей беременности, не забудется никогда. Да и как я его могу забыть, если это был день нашей свадьбы? Мы поженились через два месяца после того, как Роберт сделал мне предложение. Не хотелось большого и шумного празднования. На нашей свадьбе не было лишних людей, только близкие и родные, никаких коллег, дальних родственников и прочих. Уютно и по-домашнему. На мне надето воздушное светло-голубое платье. Зато жених не подвел – он был в белом, впрочем, как и всегда. Нам не нужны шумные гуляния и пышные торжества. Самое главное – внутри нас. Кольца на пальцах, бесконечные поцелуи, сплетенные руки. Но мой муж разбавлял всю сладкую ваниль, в красках описывая, что он будет творить со мной в нашу брачную ночь, обещая сделать ее незабываемой. Роберт постоянно повторял, что теперь я по-настоящему принадлежу ему. Растягивал слова «моя жена», как будто пробовал их на вкус, смакуя, наслаждаясь ими.