Волчица

Неуловимое движение вожака, и человеческий мужчина летит на пол, его голова покатилась следом. Фонтан алой крови оросил всё вокруг. Следующей жертвой Люпо стала молодая беременная женщина, которая так и продолжала визжать, пока смерть не распахнула для неё свои объятия. Дамир принюхался. В доме оставался ещё один человек, и он находился где-то на втором этаже.

Казалось, что прошла пара-тройка минут, но на деле всё заняло лишь несколько секунд: Дарина, несмотря на свою скорость, не успела и до двери добежать, как её вновь грубо схватил за тонкую руку Дамир, потащив по лестнице наверх, где их уже ждал последний оставшийся в живых жилец дома из белого кирпича.

Дарина вырывалась, но что может она, против сильного взрослого мужчины? Кричать было бесполезно, это она уяснила давно. Они шли молча, лишь лестница скрипела под их шагами. 

Первая дверь распахнулась, явив взору молодых супругов спальню женщины, первой из встретившихся им, судя по запаху. За второй дверью скрывалась ванная, за третьей – детская... В манеже играл малыш лет двух-трёх от роду. Он улыбнулся вошедшим и заливисто засмеялся, а затем и вовсе с непосредственностью, присущей лишь малым детям, стал рассматривать чету Люпо.

Руки Дамира потянулись к ребёнку, чтобы оборвать и эту жизнь, которая едва-едва успела начаться, но был остановлен. Дамир Люпо почувствовал, как острые коготки распарывают его плоть, как горячая волчья кровь заструилась по ладони, а затем закапала на пол, укрытый светлым ковром с коротким ворсом. Мужчина взглянул на сплетение рук своей и Дарины: ладошка девушки частично покрылась пушистым мехом, а ногти вовсе стали острыми и смертоносными когтями цвета обсидиана.

– Не смей! – кивнула девчонка в сторону ребёнка, в голосе девушки прорвались звериные нотки.

Тёмные глаза мужчины встретились с колдовскими очами жены, в которых плескалась решимость защищать это человеческое дитя до конца, чего бы ей это не стоило. Белой волчице тоже не нравилось происходящее (перестало нравится после убийства беременной женщины), но эти люди были всего лишь людьми, а не оборотнями, к которым относилась теперь и Дарина. Как бы то ни было, человеческий малыш ещё не успел согрешить и лишь с любопытством смотрел на чужаков, закусив маленький кулачок. 

Красноглазый тоже был против смерти маленького человечка, но лишь из-за просящего ворчания его избранницы.

– А что ты сделаешь? – спросил вожак. – Что?

В действительности противопоставить мужу Дарине Люпо было нечего, но и сдаваться она была не намерена, перебирая в уме, что могла предложить вожаку в обмен на жизнь ребёнка. Дамир же решил прислушиться к своему зверю и своим желаниям.

– А детки такие вкусные! Когда-нибудь ты обязательно попробуешь, – с этими словами он подхватил её на руки, оставив ребёнка дальше играть в детской и двинулся в супружескую спальню, благо его обоняние подсказывало, что бельё на постели было чистым (Дамир был брезглив).

Он бросил её на постель, пристраиваясь сверху, сильными руками раздирал на мелкие лоскутки заляпанный кровью сарафан, слизывал с нежной девичьей кожи запекшуюся человеческую кровь, затем и сам избавился от мешающей соединиться с избранницей одежды.

– Можешь кричать, визжать, царапаться, кусаться, – хриплым голосом, в котором звучало непрекрытое возбуждение, говорил он. – Только это не поможет, дорогая моя, а лишь добавит огня в наше с тобой соитие.

Девчонка и сама понимала, что это бесполезно, что здесь, на чужой постели в доме, полном трупов, она сейчас станет женщиной. Да, она считала, подобное насилием, но стоило ли пытаться вырваться, когда сделали подобного рода предупреждение? Да. Она и пыталась, изворачивалась под тяжёлым телом, царапалась, пыталась лягнуть, но Люпо было всё равно.

Зубами он прикусил нежную кожу шеи, одновременно с этим из колдовских глаз девчонки брызнули слёзы от резкой боли из-за мощного движения мужчины. 

– Дами...

В детской заплакал ребёнок.

*** 

Не мог не знать того, что происходит в доме из белого кирпича Даниэль. Он в красках представлял каждый шаг Дамира, отпор Дарины, словно сам находился там и держал свечку над супружеской постелью. И как бы он не уговаривал себя, ему было не всё равно. 

Он, как и псы, как и все члены стаи, почувствовали, довольный рык волка вожака. У этой звериной своры официально появилась альфа-самка. 

Даниэлю хотелось крушить всё вокруг, ломать стены и черепа, разодрать глотку старшему брату и его жене, которая не смогла дать достойный отпор, которая оттолкнула его, Дана Люпо, но была с Дамиром. Уязвлённое самолюбие младшего из братьев вопило об отмщении.

Псы крепко держали свою жертву, не позволяя тому ринуться к дому. Дан и сам не понимал, зачем ему это.
Либо он был хорошим актёром, отлично вжившимся в свою роль влюблённого идиота, когда на деле ему всё равно, что и как с этой девчонкой, либо она была ему симпатична до сих пор. Сам Даниэль вряд ли смогла признаться даже себе в своих истинных чувствах. 

Зато желтоглазый зверь точно знал, что на пару вожака не стоит претендовать. Как знал он и тогда, в ночь Большой охоты, что эта трепетная лань когда-нибудь станет прекрасной представительницей клана волков и при должном воспитании будет хорошей парой для брата, её мягкость и видимая слабость сможет утихомирить сумасшествие красноглазого, а его сила позволит стать и ей более сильной.