Сокровенные мысли

— Какими подопечными? — спросила я в замешательстве. 

— Гендельман и его компания. 

—Хорошо, я приеду после суда. Тифф, что за года работы со мной ты ненавидишь?

— Ничего, — ответила девушка. — Но есть привычки, которые не делают тебя лучше. 

— Например?

— Порой ты слишком жестка и прямолинейна. Ты зациклена на том, чтобы все происходило в точности так, как ты хочешь, и не иначе, смотря свысока на тех, кто пытается внести что-то новое в твою жизнь и нарушить идеальный мир, построенный тобой. 

— Знаешь, почему ты все еще рядом со мной?

— Потому что я всегда говорю правду, — слышала я улыбку в ее голосе. — Эм, никто не спорит, что у тебя непростой характер, но это лишь по отношению к чужим людям, а со своими близкими ты другая. Ради своих любимых ты готова горы свернуть, и мы любим тебя за это. 

— Знаешь, иногда мне бывает даже интересно, ошибаюсь ли я когда-нибудь?

— Я забираю свои последние слова назад, — засмеялась подруга. — Ты где?

— Сейчас поеду на пятую авеню за новым костюмом для процесса. 

— Удачи на суде. 

— Она мне не нужна, но все равно спасибо. 

Я включила Rita Ora – Poison и рванула с места. Лучшее в жизни мы приобрели благодаря терпению, рвению к лучшему и семье. Горьковатый вкус жизни полезен, ведь потом благодаря этому мы понимаем, как он сладок. Может быть поэтому я никогда не спешила с отношениями? Ведь внутри меня буря и огонь одновременно. А тот, у кого есть то же самое, сразу поймет, что ему нужна именно я. Я хочу гореть, а не догорать. Я люблю покой, но он мне не нужен, вот такой я парадокс.

Мне бывает интересно, искал ли меня Брайан в каждой женщине? Хотел ли он меня, не зная, встретит ли вообще? Что я для него значу? И самое главное, интересна ли для него моя любовь так, как хочу того я? 

—Верно ли я понимаю, Эмилия, — говорила я. — Лишь вы по большому счету занимаетесь ребенком? 

— Верно, — ответила женщина. — Дочь своего отца совершенно не видит, а если и видит, то лишь с другими женщинами или пьяным. 

— По завещанию своего отца ваш муж должен прожить с вами под одной крышей не менее десяти лет.

— Да. Иначе его дети унаследуют все еще при его жизни. 

— Но я не изменял своей жене, — крикнул этот подонок. 

— А как на счет Донны Картер? — посмотрела я на него. 

— Вы не докажите. 

— А мне и не нужно, — подошла я к судье. — Ваша честь, сейчас я добавлю снимки с вещественным доказательствам, и я хочу, чтобы их приняли. 

— Протестую, — сказал Вайт. — Нельзя просто так добавить фотографии, которые вы могли подделать. 

— О, поверьте, мистер Вайт, эти не подделаны, — улыбнулась я, качая головой.

— Я добавляю эти снимки как вещественное доказательство, адвокат, — посмотрела на меня судья. — У вас все? 

— Да, ваша честь, — ответила я. — Думаю, этого более, чем достаточно. 

Дело Эмилии я выиграла. Ребенок остался с матерью, хоть отцу и разрешили забирать ее раз в неделю на пять часов. 

У вас никогда не было ощущения, что вы впустую тратите свой день? Красота спасет мир, но разве мы всегда имеем ввиду только людей? Ни к чему пышность фраз. Триумф победы не всегда сладок. Донна. Она спасала периодически не только мою душу, но и мое дело. Она заботилась обо мне. Могла говорить неприятную правду, но никогда не позволяла умереть. Даже морально. Эта девушка повязала невидимые нити на наших запястьях, и я знала, что ради меня она пойдет даже на войну. 

Я вышла из суда и вдохнула свежего воздуха. 

— Что это были за снимки? — спросила миссис Мазерфилд. —  Кто на них был?

— Знаете, Эмилия, порой нужно давить до тех пор, пока не заболит, — посмотрела я на нее. — Берегите себя. 

— Спасибо вам. 

Я последний раз взглянула на нее и направилась к своей машине. Зазвонил телефон, и я увидела фото Донны на экране айфона. 

— Ты в порядке? — спросила подруга. 

— Ты каждый раз спрашиваешь у меня это после суда. 

— Потому что я знаю тебя, Эм. Ты можешь все время жить под куполом. Никто не вправе вешать тебе бирку с ценником. Ты Эмили Харисон, помнишь?

— Я не знаю, что делать. 

— Потому что это впервые. Это чувство великой руки творение. 

— Птицей? — улыбнулась я, садясь в машину.

— Однажды мы ими станем. Хочешь, я сегодня останусь рядом с тобой?

— Хочу. 

— Не падай, Эм, не надо. 

— Я жду тебя. 

Наверное, я причинила самой себе больше зла, чем все остальные люди вместе взятые. Но Донна права. Я Эмили Харисон. Я отмахнусь, проглочу все обиды и пойду дальше. Когда другие будут совершать самоубийства, я буду улыбаться и идти вперед, несмотря ни на что. Но порой хочется остановиться. Быть в безопасности в чьих-то объятьях. Сдаться. При всем моем желании доминировать в отношениях, кажется, я все ему прощу. Стремление оставлять всегда последнее слово за собой было в прошлом. Любовь к шуму, риску и яркому свету у меня в крови. Я редко ошибаюсь и никогда не буду уважать того, в ком разочаровалась. Я много видела в жизни: жестокость и тонкость натур, мужчин-полубогов и рыцарей, ложь и правду, но если я и верила в кого-то, то только в «нас». Я не родилась с любовью, но умру лишь с ней.