Страница 1 из 4
Максим Зверев
На зов таинственной горы
– Всем лечь на пол! Иду на вынужденную посадку! – скомандовал пилот твердым, уверенным голосом.
Миг – и спокойное, полусонное состояние пассажиров сменилось паникой:
– Что случилось?!
– Падаем!
– Ложитесь, он сказал, ложитесь!..
Торопясь и толкаясь, шестеро пассажиров быстро растянулись на полу кабины небольшого самолёта. Каждому показались вечностью эти страшные мгновения, когда мучительно замирало сердце от быстрого спуска, а страшный удар мог произойти в любую секунду.
Но самолёт плавно коснулся земли, немного пробежал, легко подпрыгивая, и остановился.
Молодой пилот вытер пот с лица рукавом и невольно улыбнулся, увидев испуганные лица лежащих пассажиров.
– Можно вставать! – ободряюще произнес он и облегченно вздохнул.
Первым вскочил Коля, мальчик лет десяти, одетый в новый костюмчик, и как ни в чём не бывало обратился к пилоту:
– Дядя, а это настоящая вынужденная посадка, как на войне?
– Самая настоящая, к сожалению!
Кряхтя и отряхиваясь, поднялся отец Коли, солидный полный мужчина в роговых очках, и спросил:
– Что это значит, молодой человек?
– Мотор забарахлил, товарищи… А тут ещё сумерки наступают. Пришлось садиться. И, надо сказать, удачно сели – на такыр среди песчаных барханов, как на аэродром! Утром разберемся и полетим дальше.
– А позвольте Вас спросить, как же теперь Кисловодск? – недовольно спросил отец Коли.
– Какой Кисловодск? – не понял пилот.
– Обыкновенный. Я, милейший, на курорт с сыном лечу, – сообщил толстяк. – Впервые собрался – и вот вам, пожалуйста!
– Придется на денек опоздать, товарищ пассажир! – сказал пилот.
В ответ последовал молчаливый демонстративный поклон.
Все столпились около выхода. В быстро наступающих южных сумерках вокруг виднелись только песчаные барханы и бесконечной дорожкой уходил в темноту такыр, на который пилот мастерски посадил самолёт.
– Товарищи! —обратился пилот к пассажирам. – Ничего не поделаешь, давайте отдыхать до рассвета. А там видно будет. Советую ложиться на крылья – на песке могут быть змеи, фаланги и разная прочая пакость.
– Каракуртов ещё забыли, – сердито добавила девушка. – Мы с Гульнарой останемся в кабине. – И она удобнее устроила на сиденье маленькую девочку – свою младшую сестру, с чёрными, чуть раскосыми глазами, как у неё самой, и со множеством мелких косичек, переплетенных яркими ленточками.
– Ну что же, выходите, товарищи! Девушка и дети останутся в самолёте! – распорядился пилот и легко спрыгнул на песок.
– Никуда я отсюда не выйду, и Вы, сержант, оставайтесь, – послышался тихий, но решительный голос самого молчаливого пожилого пассажира. За всю дорогу он не проронил ни слова. На коленях старичок держал обеими руками плотный брезентовый саквояж. Рядом с ним сидел молодой человек в военной форме, с погонами сержанта на гимнастерке и карабином между колен.
– В самом деле, пожалуй, уж лучше дремать ночь на своих местах в креслах, чем рисковать быть укушенным, – решил отец мальчика. – Коля, не смей выходить!
– Как хотите, товарищи, – согласился пилот, поднимаясь в самолёт.
– Это взаправду твоя сестра? – завистливо спросил Коля у Гульнары.
– Чья же еще? Знаешь, как она над нашим домом летала, – низко-низко. И самолёт у неё лучше – не с двумя крыльями, а со всеми четырьмя!
– А ты что самая младшая сестра?
– Нет, наша киса Мура младше!
– Вы сообщили по радио на командный пункт, где мы находимся? – спросила Майра, обращаясь к лётчику.
– Радио, девушка, тоже не работает, давно бы связался. Наверное, во время грозы там что-то замкнуло. Утром исправим и наладим связь.
Майра досадливо махнула рукой.
Долго ещё спорили и обсуждали положение пассажиры. Наконец разговоры стихли. Все удрученно сидели и дремали на своих местах.
Раннее утро в пустыне. Небольшой одномоторный самолёт неподвижно замер среди барханов на твердом такыре. Первые лучи солнца осветили вершины барханов, и длинные тени от них потянулись к западу. Множество ночных следов жуков, тушканчиков, ежей виднелись на песке, как рябь после дождя.
Летчик проснулся первый и осторожно прошел мимо пассажиров, спящих полусидя. Он вышел из самолёта и легко взобрался на первый же большой бархан. Кругом до самого горизонта виднелась пустыня. Медленно лётчик вернулся к самолёту. Пассажиры проснулись. Спали только дети, лежа на сиденьях. Навстречу лётчику шла Майра.
– Ну, что там?
– Только пустыня. Никаких признаков жилья, – развел руками лётчик.
– Давайте начнем с починки рации, – предложила Майра. – Как Вас зовут?
– Тулеген. А Вас, если не ошибаюсь, Майра? Ну хорошо, помогите, если можете! – согласился лётчик.
Молодые люди влезли в самолёт и склонились над рацией. Дети проснулись и с интересом осматривались кругом. Первым делом они взобрались на бархан и скатились с него как с горки, набрав полные ботинки песка. Сбросив их, босиком начали гоняться за прыткими пустынными ящерицами. А те, словно дразня ребят, подпускали к себе на несколько шагов, а затем с удивительной быстротой перебегали дальше.
– Лови ее! Лови! – с азартом кричали ребята, забыв обо всем на свете.
Одну из ящериц начали ловить вдвоем. И вдруг у них на глазах она распласталась на песке и, быстро гребя по бокам лапками, утонула, как в воде, в сыпучем песке.
Коля бросился раскапывать песок в этом месте. Ящерица исчезла бесследно.
– Помогай, Гульнара! – крикнул Коля.
Но девочка опустила руки и заморгала глазами. У неё блеснули слезы. Она подбежала к сестре и чуть не плача затараторила:
– Ящерица утонула! Мне её жалко… иди поищи её!
– Подожди, Гульнара, мне сейчас не до ящерицы, – озабоченно ответила Майра, – попроси Колю!
Отец мальчика поднялся на бархан и поднес к глазам бинокль. Кругом, как море, застывшее по велению волшебника, виднелись крутые «волны» неподвижных песчаных барханов, кое-где между ними тянулись глинистые такыры, а вдали виднелись заросли саксаула. Колин отец долго смотрел в бинокль во все стороны и наконец крикнул:
– Что-то белеет, вон там, только я не разгляжу!
– Разрешите мне посмотреть? – попросил сержант, легко взбегая на вершину бархана.
– Это череп на палке! Там колодец. Казахи около колодцев всегда устанавливают такие сигналы! – воскликнул сержант, протягивая бинокль. – Смотрите, вот там! Извините, как Вас зовут?
– Николай Васильевич, – ответил толстяк и, секунду помедлив, добавил: —профессор Курамин. Но где же череп? Ах, да-да, вижу! Вы правы: это колодец. Хорошо бы освежиться, а то солнышко уже припекает.
Профессор спустился с бархана, подошёл к самолёту и крикнул в открытую дверцу:
– Мы нашли колодец, дайте ведро, надо принести воды и умыться.
– В самолёте нет ведра, – ответил лётчик.
– Гм… А чей это чайник?
– Мой, – не очень любезно ответил старичок, владелец брезентового саквояжа.
– Вот и прекрасно! – воскликнул Курамин. – Сейчас мы с сержантом сходим и принесем воды.
Сержант останется здесь, – твердо сказал старик.
– Почему это? – возмутился Курамин.
– Иван Аверьянович, мы быстро сходим, – попросил сержант.
– Нет, нет. Я сказал!
– Так как? Вы идёте или не идёте за водой? – пожав плечами спросил сержанта Курамин.
– Придется остаться, – смущенно ответил сержант.
– Ну что же – я и один схожу. Хотя старику это и не к лицу при наличии молодежи, – язвительно заметил он. – Идемте, дети. Коля, неси чайник!
– Может быть, не стоит ходить, профессор, ведь до колодца не близко? – озабоченно спросила Майра.
Но Курамин не ответил и решительно зашагал вместе с ребятами к далекой белой точке.
Обманчивы расстояния в пустыне. Солнце стало заметно выше и припекало все сильнее, а Курамин с детьми ещё не прошли и половины пути до колодца.