Страница 41 из 52
Вот и сегодня она рано ушла спать, а теперь из ее комнаты доносились импульсы страха. Рядом с ней нет опасности, значит, ей снится очередной кошмар. Как я раньше не почувствовал? Хотя… хорошо, что не почувствовал. Если бы я полез ее утешать сразу после пробуждения, было бы хуже, потому что боялась она меня. Как показывает практика, люди просыпаются медленнее, чем звери, им нужно определенное время, чтобы осознать, что сон кончился. Так что, увидев меня, она бы не сообразила, что это настоящий я, и испугалась бы еще больше.
Может… а что если это как раз то, что нам нужно? Что если заставить Литу пройти через этот страх, чтобы раз и навсегда убедиться, что причин для него нет? Рискованный план и довольно жестокий, но что-то делать надо, потому что очевидно, что сама она не справится. Да и потом, мне было стыдно в этом признаваться, но какая-то часть меня хотела этого. Впрочем, понятно, какая именно.
Приняв окончательное решение, я направился к дому. Серьезные ставки: либо это ей поможет, либо она никогда меня не простит.
Я отряхнул с себя капли дождя, который все еще лил снаружи, и начал тихо подниматься к ее спальне. Я не хотел будить мою смотрительницу раньше времени, к тому же, судя по состоянию ауры, она и так вот-вот проснется – пульс зашкаливает.
Ее дверь была не заперта, а это хороший показатель, ведь замки на дверях есть. На пороге ее спальни я остановился, отсюда до кровати было пару шагов. Надо только подождать.
То, что речь идет о кошмаре, я теперь не только чувствовал, но и видел. Лита дергалась во сне, будто пыталась от чего-то отстраниться, ее лоб, покрытый крупными каплями пота, болезненно хмурился, как будто она не могла поверить тому, что видела. Кровь бежит быстро, дыхание учащено, сейчас организм ее разбудит…
Я угадал: буквально через несколько секунд Лита резко приподнялась на локтях, глядя перед собой широко распахнутыми, но еще не видящими глазами.
Ладно, мой ход.
Я прыгнул вперед, прижимая мою смотрительницу к постели так, чтобы она чувствовала мои когти, но вместе с тем они не травмировали кожу. Мой прыжок совпал со вспышкой молнии, что только усилило эффект – неожиданная помощь от природы, если можно назвать это помощью.
В ее глазах я увидел абсолютный ужас, как будто на нее напало чудовище и до смерти осталось уже не так много. Похоже, она не различала, где кончается сон и начинается реальность – как я и предполагал. Девушка не пыталась вырваться, ее тело было напряжено, но неподвижно, она будто застыла.
Я попробовал поцеловать ее, но ответа не получил. Губы Литы были ледяными, получалось, что я просто прижимаюсь к ним, а она не двигается.
Я наклонился к ее уху и прошептал:
- Лита, успокойся, это я… Все хорошо, того, что было, не случится…
Если подойти к этому объективно, все не было «хорошо». Если бы кто-то наблюдал за нами со стороны, он бы решил, что я собираюсь изнасиловать собственную смотрительницу. Это была бы последняя мысль в жизни придурка – я никому не позволяю наблюдать за нами в такие моменты.
Конечно, я не собирался брать ее силой. Я отойду, как только она скажет, да хоть в окно выпрыгну. Но для этого она должна отдать мне осознанный приказ, а пока она в шоке.
Так не может продолжаться. Скрытый страх однажды может стоить ей жизни, а я этого не допущу.
Я выпустил хвостовой шип и поднес его к лицу девушки. Лита сдавленно вскрикнула, ее начала колотить дрожь.
- Вот что тебя пугает, - с горечью усмехнулся я.
В тот день я занес шип для того, чтобы, как ей показалось, убить ее. Бред! Я изначально контролировал свое тело достаточно, чтобы подготовить его к ранению. Не было ни единого шанса, что я причиню ей боль. Вот этого она и не знала, не поняла…
Я прижал шип к ее шее, наклонился ниже, теперь я хорошо чувствовал исходящий от нее жар. Хотелось только одного, но вот это как раз было и неправильно с моральной точки зрения и, полагаю, незаконно.
Убедившись, что дергаться она пока не будет, я перестал удерживать ее и одним резким движением когтей сорвал ту тоненькую одежку, в которой она спала. Небось, окажется опять, что это какой-нибудь шелк и утром меня ждет выговор… плевать. Тряпка – она и есть тряпка.
Шип скользнул по ее груди, по животу, по внутренней части бедра. Это ведь не лезвие – если я не прилагаю усилий, вреда не будет. Вот что это дуреха должна понять!
Я поцеловал ее шею, наклонился ниже. В общем-то, это не было частью психологической помощи, просто мне хотелось. Я, собственно, тоже не бесплотный дух и не хочу тут лопнуть, спасая ее.
Ее запах был родным и знакомым, кожа очень мягкой… все-таки есть смысл в этих грязях. Я скользнул рукой с выпущенными когтями по контуру ее тела, чтобы она почувствовала меня и реальность происходящего. Она снова вздрогнула, но уже не от страха. Я прекрасно ощущал, как меняется ее состояние.
Разум может сколько угодно беситься из-за всякой ерунды, но ее тело узнает мое прикосновение и не боится, а позволяет и даже просит. Так что всю ситуацию я бы охарактеризовал как «горе от ума».
Пульс оставался учащенным, как и дыхание, но страх уходил. Да уж, она определенно проснулась! Я осторожно прикоснулся губами к ее животу, когда вдруг услышал ее голос:
- Кароль… Поднимись сюда.
Я выпрямился так, чтобы глаза наши были на одном уровне. Пряди волос, обрамлявших ее лицо, оставались мокрыми, но на самом лице бисеринок пота не было. Да и не удивительно, в комнате у нее душновато.
Глаза у нее были темными, как ночное небо, хотя при свете дня они серые. На губах играла слабая улыбка…Похоже, все идет хорошо!
И тут я почувствовал, как весь воздух покидает меня, а перед моими глазами от боли заплясали разноцветные искры. Я не сразу понял, что это не внезапная остановка сердца, а ловкий удар в солнечное сплетение. Лита, конечно, внешне маленькая хрупкая девушка, но бьет она при желании не слабее боксера-тяжеловеса.