Софья. Иллюзия любви

- Никогда не смей оставлять меня по ночам, - прошептал ей в ухо, опрокидывая обратно на постель.

- Никогда более, - согласилась она, устраиваясь удобнее на его плече.

- Отныне у нас не будет раздельных спален, madame, - усмехнулся Раневский. – Дабы у вас не было соблазна закрыть дверь перед моим носом.

- Никогда более у меня не будет такого соблазна, - отозвалась она. Накрыв себя и жену покрывалом, Александр обвил тонкий стан обеими руками и только тогда уснул.

«Только так, в его постели, в его объятьях каждую ночь отныне, - счастливо вздохнула Софья, мягко соскальзывая в сон. – Неважно, что говорят. Неважно. Пусть судачат. Вместе с ним ничего не страшно».

Раневский проснулся, едва первые лучи солнца показались из-за горизонта. Софья, утомлённая долгими ночными ласками ещё спала, а он никак не мог отвести взгляда от её лица. «Непостижимая женщина. Одна единственная. Такой другой не сыскать, хоть полмира обойди. Моя женщина, - улыбнулся Александр. – Моя, навеки вечные».

Дрогнули ресницы, и взгляды встретились.

- Bonjour, mon cœur, - целуя тонкие пальчики, хрипло прошептал Раневский.

Софья залилась румянцем, рассмеялась и спрятала лицо на его груди.

- Я думала, то сон, - поглаживая его плечи, прошептала она.

- А ежели сон, так лучше нам никогда не просыпаться, - усмехнулся Раневский, поднимаясь с кровати. – Помнишь, я говорил тебе, что всегда буду любить тебя, чтобы ни случилось?

- Помню, - натянув покрывало до подбородка, улыбнулась Софья. – Я каждый мгновение помню, каждую встречу, каждое слово.

- Вот и не забывай о том никогда, - нахмурился он. – Что бы я ни говорил, что бы ни делал, помни о том. Я лгал сам себе, когда говорил о том, что ненавижу тебя, когда думал, что способен забыть, вычеркнуть из своей жизни.

- Madame! – послышался голос Бланш из соседней комнаты.

Софья тихо охнула и, соскочив с постели, накинула на себя капот, прямо на нагое тело. Прошлепав босыми ногами к себе в спальню, она обернулась в дверях.

- Я люблю тебя, - прошептала одними губами и скрылась за дверью.

После завтрака в усадьбе поднялась суматоха, грузили уложенный с вечера багаж. Александр, спросив позволения у Софьи, прошёл в детскую. Всё утро он провёл с мальчиками. Сердце переворачивалось в груди, когда касался губами пухлой щёчки, когда маленькие ручки исследовали его собственное лицо, ком в горле мешал говорить и дышать. Пожилая нянька француженка, наблюдая за отцом и сыновьями, не смогла сдержать слёз, и только всхлипывала, поднося к глазам платочек.

- Comment en sont-ils vous ressemblent, monsieur. Je devinais que le prince ne leur père. (Как же они походят на вас, сударь. Я догадывалась, что князь им не отец), - прошептала она, взяв на руки Андрея, когда настала пора выходить, дабы садиться в экипаж.

Раневский лишь кивнул в ответ на её слова. Подхватив Мишеля, Александр спустился вместе с ним на двор.

- Мы поедем сперва до Рощино, - заговорил Раневский, удерживая на руках, норовившего вывернуться Мишеля, - затем в Завадное, по пути заедем в Берсенёвку. Пусть все знают, - улыбнулся он, коснувшись рукой мягких золотистых кудрей сына.

- Comme vous le dites, seigneur, mon mari (Как скажете, господин супруг мой), - обернулась Софья, стоя на подножке экипажа.