Страница 279 из 304
- Нам некуда спешить, - устраиваясь удобнее, заметила Катерина.
Помолчав некоторое время, собираясь с мыслями, Раневский начал свой рассказ. Кити подавленно молчала, слушая брата. Пусть Александр говорил обо всём ровным спокойным тоном, но её не обмануло это напускное спокойствие и равнодушие. Нет-нет, да и прорывалась в голосе тщательно скрываемая боль и разочарование.
- Я знала, что madame Домбровская принесёт тебе неприятности, - поднялась она, когда Александр умолк. – Это было сущим безумием последовать за тобой. Боже мой, - всплеснула она руками, - теперь вся эта история получит огласку. Столичным сплетникам будет, чем развлечь себя во время грядущего сезона.
- Ты знала о Мари? – поразился Александр.
- После твоего отъезда, в округе только глухой не слышал о том, - потупила взгляд Катерина.
- Кстати, о грядущем сезоне, - поднимаясь с бортика, заговорил Раневский, не желая более говорить о своих взаимоотношениях с Мари. – Я намерен вывести тебя в свет. Пора уже подумать о твоём будущем, Кити.
Катерина грустно улыбнулась в ответ:
- Помилуй, Саша. Об этом не может быть и речи. Мне двадцать один год, я слишком стара для дебютантки, и быть посмешищем для всего света совершенно не желаю. К тому же, - Кити опустила голову, - я всё ещё не могу забыть.
- Ты о Чернышёве? – вздохнул Раневский.
Катерина кивнула:
- Я так часто вижу Сержа во сне, - взглянула она на брата глазами полными слёз. - Я думала о том, чтобы постриг принять, - прошептала Кити. – Вот думала, дождусь тебя и тогда уж…
- У тебя вся жизнь впереди, - нахмурился Раневский. – Поверь, мне жаль Сержа, он был мне другом, а тебе стал бы хорошим супругом, но я не позволю тебе схоронить себя заживо в монастыре. Ты ещё встретишь свою судьбу, Кити.
Катерина отрицательно покачала головой:
- Нет, Саша. Мне никто более не нужен, я даже думать не хочу о том.
- Кити, - вздохнул Раневский, - ты моя наследница. Я не для того выцарапал земли Раневских у опекунского совета, чтобы всё досталось Натали или…
- Ты что-то недоговариваешь, Саша, - нахмурилась Катерина, взяв его по руку.
Губы Раневского сжались в тонкую линию, на скулах заходили желваки.
- Софья прижила от Чартинского двух ублюдков и ныне снова в тягости, - выдавил он из себя.
Кити ахнула, прижав ладони к вспыхнувшим щекам: «Боже! Позор какой!»
- Саша, - тронула она его за рукав сюртука, - как-быть-то теперь?
- Не знаю. Видит Бог, не знаю! – раздраженно вздохнул Раневский.
Свернув с липовой аллеи, Кити и Александр спустились к пруду. Раневский, скинув с плеч сюртук, расстелил его на траве и присел рядом, молча предлагая сестре присоединиться. Лёгкий ветерок возмутил зеркальную поверхность, зашумел в кронах над головой, отгоняя назойливых насекомых. Александр прикрыл глаза. В памяти всплыло видение: Софья в мокром неглиже, протягивает к нему руки, манящая улыбка скользит по губам, жаркое летнее солнце обжигает обнажённые плечи и спину. Судорожный вздох вырвался из груди. Ни где ему не найти покоя, каждый укромный уголок, что здесь, что в Рощино напомнит о ней. «Нежели можно было с таким притворством страсть изобразить? Нежели можно было столь виртуозно лгать о чувствах?», - сжал ладонями, пульсирующие болью виски Раневский.
Окрасив небосклон во все оттенки розового и пурпурного, солнце скрылось за горизонтом. Густые фиолетовые сумерки окутали усадьбу и старинный парк. У пруда завели свой многоголосый хор лягушки, от земли потянуло холодом и сыростью. Кити робко коснулась золотистых кудрей на затылке брата:
- Саша, идём. Смеркается.
Очнувшись от дум о безрадостных перспективах собственного будущего, Раневский поднялся и подал руку сестре. Подобрав сюртук, он небрежно накинул его на плечи, и, поддерживая под локоток Катерину, помог ей взойти на небольшой пригорок.
- А что же Менхеля нет в усадьбе? – осведомился Александр, направляясь к белеющему в сумерках дому.
Окунувшись в свои переживания, Раневский даже не придал значения тому, что он уже полдня в поместье, а управляющий, нанятый им накануне отъезда в полк, так и не явился к нему с докладом. Кити поморщилась. Возможно, Аарон Исаакович и был кристально честным человеком, весьма сведущим в том, что касалось управления и распоряжения вверенным ему немалым имуществом семьи, но было в нём нечто отталкивающее. Пожалуй, Кити, спроси её кто о том, даже не смогла бы объяснить, отчего новый управляющий был ей столь неприятен. Менхель был весьма обходительным, она бы даже сказала чересчур обходительным, его стремление угодить, вызывало в ней какую-то брезгливость, как и излишняя суетливость, и стремление везде и всюду совать свой нос.