Лучший друг. Нелюбовь

Она уже не могла контролировать себя, даже закушенные пальцы не могли сдержать громкие яркие стоны. Казалось, у неё нет позвоночника, настолько она изгибалась под его сильными руками, под его ласками, что дарили его губы и горячий язык.

Она не выдержала первая. Трясущимися руками она потянулась к пряжке на его ремне. А он, впрочем, не слишком-то и сопротивлялся.

Глаза его были затуманены одним единственным желанием, но все же мужчина нашел в себе силы лукаво улыбнуться. И улыбка эта прожгла Леру до костей, растекаясь горячей волной по всему телу.

Девушка болезненно застонала, впиваясь ногтями в крепкие плечи.

- Больно? Прости, прости, - зашептала мужчина, остановившись, но, не выпустив её из рук.

- Нормально всё, - застонала Лера, прижимаясь грудью к его груди. – Тебя просто как-то много…

Он и так был раскрасневшийся, а тут кажется, покраснел еще больше. Но ей уже хотелось продолжения. Девушка теснее обнимала его ногами, терлась грудью, а от шумного дыхания на шее мужчина и вовсе потерял над собой контроль окончательно.

От жара, от близости тел, от ощущения горячей кожи под руками перед глазами все плыло. Воздух в комнате словно раскалился и грозился вот-вот вспыхнуть. Они сами сгорали в этом ярком пламени страсти. Сгорали, рассыпаясь в пепел, чтобы возродиться вновь. Им это было нужно, чтобы в полной мере понять, что они принадлежат друг другу. Она сладко стонала от боли, с которой его пальцы впивались в её бедра, с которой он целовал её, едва ли не кусая, оставляя на коже следы засосов.

А он ощущал странное мазохистское удовольствие от её ногтей, что впивались в кожу на плечах и спине.

Паша закусил губу, еще крепче прижимая к себе любимую женщину, когда достиг пика.

Голова нещадно закружилась, он застонал, хотя стон был больше похож на рычание насытившегося зверя. Он не хотел разрывать объятия после того, как желание было удовлетворено. Настолько ему было хорошо именно с этой девушкой, настолько он её любил. Но сил не осталось совсем. Руки дрожали, вдоль позвоночника скатывались крупные капли пота.

Лера была в его руках, абсолютно обмякшая и расслабленная. Она улыбалась какой-то особенно теплой, даже сытой улыбкой. И сейчас она могла признаться себя, что ни с кем кроме него ей не будет настолько хорошо. Потому что он её мужчина. Потому что однажды они оказались в нужном месте в нужное время - линии их судеб пересеклись именно тогда. Ведь неспроста именно она поддалась гипнотическому взгляду мошенницы. Неспроста именно он подошел к ней, не пройдя мимо как все остальные.

- Я люблю тебя, Лера. Я так сильно тебя люблю, - прошептал Пашка.

- А я люблю тебя. Спасибо, что ты есть, - сегодня она как-то в раз стала очень сентиментальной, в глазах снова стояли слезы. – Спасибо тебе, за то, что живой.

- Ну, всё, всё, - ласково улыбнулся мужчина, поворачиваясь к ней. – Прекрати разводить сырость. А если серьезно, не плачь… Ведь ты знаешь, я не могу спокойно смотреть на то, как ты плачешь. А успокаивать я не умею.

Девушка смахнула слезы и нежно прижалась к Паше, когда он поднялся к ней на диван.

Прижимаясь друг к другу, дыша друг другом, они медленно погрузились в сон.

***

Лера проснулась от тяжести, давившей на грудь и липкой духоты. Борясь с желанием оттолкнуть от себя расслабленно сопящего мужчину, она медленно высвободилась из крепких объятий и села, обхватив себя руками.

Без его тепла начала колотить внезапная дрожь. Взгляд прошелся по обнаженному телу бывшего мужа. Растерянный и ещё сонный разум, не сразу восстановил ряд событий, приведших к происходящему сейчас.

«Он жив, всё в порядке. Он рядом» - успокоила себя Лера.

Мужчина шевельнулся и открыл глаза.

- Маленькая моя, - прошептал он и потянулся, чтобы обнять и согреть на своей груди.

Лера отпрянула. Мечась между желанием прижаться к нему и отвращением, она подскочила, и начала поспешно одеваться.

От отвращения к себе, что так легко поддалась его чарам и своей слабости. От отвращения к нему, любившему постороннюю женщину и, как знать, наверняка говорившему и той другой всё те же слова, что и Лере несколько часов назад. Сколько они проспали, Лера не могла сообразить.

- Что-то не так? – Павел растерянно смотрел на то, как она застёгивает платье и натягивает чулки.

Руки не слушаются, пальцы не гнуться, как положено, и ногти впиваются в тонкую хрупкую ткань, пуская стрелки. Молодая женщина сочно чертыхается и отшвыривает их, не обращая внимания на мужчину. Делано изображая своё к нему невнимание.

- Лер?

- Что? – голос её звенел, в глазах плескалось отчаяние.

Чувство брезгливости облепило липкой паутиной, забилось в горло и нос, не позволяя сделать спокойного вздоха, только рваные болезненные попытки.

- Маленькая, что-то случилось? - он встал и подошел вплотную.

Взяв лицо в ладони, заставил её посмотреть в глаза, и едва не отшатнулся. Столько в них было отвращения и боли.

- Не трогай меня, - вырвалось надломлено. – Не трогай, больше никогда.

И она хотела прижаться к нему, уткнуться носом в теплую грудь и разрыдаться, чтобы вся соль прежних обид ушла со слезами, чтобы боль больше не мучила и не рвала сердце. Хотела поцеловать его в губы, как много лет назад, преодолевая отчаяние и страх быть отвергнутой. Хотела любить его, чтобы, как и раньше. До дрожи в коленях, до сбитого дыхания и сладкой приятной усталости.

Хотела и в тоже время нечто внутри противилось этому, не позволяя броситься в распахнутые объятия. Обида всё ещё жгла, а гордость не позволяла поддаться очередному порыву, дать слабину и простить его окончательно.

Хотела бы быть с ним, чтобы, как и раньше с одним единственным, на всю жизнь. Всё вернуть, всё исправить.

Любовь их, как разбитая чашка. Пытались склеить, и вроде вышло, да только сколы всё равно остались.

- Да, что, черт возьми, случилось?! – от отчаяния в его голосе сжалось сердце. Павел понимал, всем естеством своим чувствовал, что она ускользает. И если он продолжит вот так стоять, потеряет её, снова.

- Мы больше не вместе, и никогда не будем вместе!

- Всё же наладилось, Лер. Мы же только что…

- Только что, что? – она выплёвывала слова, едва дыша. Раня его прямиком в сердце. – Мы переспали. Всё! Забудь!

- Я же люблю тебя, а ты меня. Ты же говорила сама.

- Это из-за стресса! – отталкивая его, Лера направилась к выходу. – Я перенервничала и не контролировала себя! Это ничего не значит!

Выбегая из квартиры, она налетела на Матвея, который уже собирался позвонить в дверь.

Увидела его и замерла на пороге.

- Лера, малышка, я волновался. Ты весь день трубку не берёшь, - начал, было, мужчина.

- Катись отсюда! – взвыл Павел, увидев его. – Лера, остановись, давай нормально поговорим, прошу тебя!

- Она не будет говорить с тобой! – встрял Матвей. Глаза его метали молнии, заставив молодую женщину отпрянуть. – Лера моя, моя!

- Заткнись, тварь! – Павел уже замахнулся, чтобы ударить, но услышал крик, полный отчаяния.

- Хватить! Прекратите! – сквозь слёзы кричала Лера. – Вы себя слышите?

Она повернулась к любовнику.

- Я не твоя собственность! Я просила, я говорила дать мне самой всё решить! А ты? – она перевела взгляд на оторопевшего Павла. – Мы уже говорили! Ничего больше слушать не хочу, ничего!

Оттолкнув Матвея, она бросилась вон.

- Лера! – закричали в одни голос мужчины, бросаясь за ней.

- Оставьте меня в покое!

Они выскочили из подъезда, когда машина Леры, взвизгнув, сорвалась с места.

Паша обессилено рухнул на колени, прямо на землю. Сжав кулаки, едва не закричал от боли.

Она никогда его не простит.

Матвей тяжело дышал, провожая взглядом автомобиль. Мог бы прыгнуть в машину и догнать. Знал, бесполезно.

Она его никогда не полюбит, так сильно, как любила Пашку.

========== Эпилог. Зеркало со следами детских ручек ==========