Страница 6 из 16
– Так вы знаете Тихона Петровича? – искренне обрадовался Сергей.
– Конечно, знаем… И он нас теперь тоже знает, – ловко убирая остатки еды в ярких упаковках, ответила Карма. – По-моему, он хороший человек. Добрый… Он и вам ведь помог, правда, когда вы три года назад здесь не по своей воле оказались?
– Да, помог, – растерянно ответил Сергей, во все глаза разглядывая красавицу Карму. – Но откуда вы все это знаете?
– Знаю, знаю, – улыбнулась Карма, в то время как ее огромные, черные глаза серьезно и внимательно остановились на Сергее. – Я много чего знаю, Сережа… Например, что очень скоро вы встретите свою любимую женщину и неожиданно для себя узнаете, что она все это время была совсем рядом с вами, а вы ее искали за тридевять земель, страдали… И встретите вы ее там, где никогда не ожидали встретить. Но встреча эта, Сережа, принесет вам много хлопот и испытаний, и как вы из них выпутаетесь – даже я не знаю… Как мне кажется, и на этот раз все будет зависеть от Криса…
– От кого? – не понял обалдевший от всего услышанного Сергей.
– С ним вы потом познакомитесь, позже… Увы, Сережа, мне пора… Засиделась я у вас, а у меня, знаете ли, дела… Да, у меня есть к вам одна небольшая просьба – поможете?
– Я? Вам! – искренне удивился Сергей. – Но чем я могу вам помочь?
– Можете, Сережа, еще как можете, – доброжелательно улыбнулась Карма и тронула его за руку. – У вас моя гитара, Сережа, которую я здесь осенью забыла. – Карма показала рукой на березу, под которой Тихон Петрович нашел гитару. – Пусть она у вас еще некоторое время побудет, хорошо?
– Конечно! – обрадовался Сергей, что может так легко исполнить просьбу Кармы.
– Я ее потом заберу… Ну, Найдочка, хорошая собачка, до свидания. – Карма легко потрепала Найду по загривку и вновь повернулась к Сергею. – Будьте осторожны, Сережа, берегите себя – вам предстоят и в самом деле нелегкие испытания…
Карма легко встала на лыжи, при этом Сергей не успел заметить, когда она защелкнула замки крепления, прощально взмахнула рукой в красной варежке, сильно оттолкнулась палками и в считанные секунды исчезла между деревьями. Вместе с Кармой исчезла и ее спортивная сумка с продуктами. И лишь открытый термос одиноко стоял на валежине, и над ним поднимался легкий пар от остывающего чая.
День клонился к вечеру. Длинные тени от деревьев пересекали небольшие снежные поляны, от них рябило в глазах, и без того уставших от ослепительной белизны снега. Заметно похолодало, так что, хочешь-не хочешь, а шаг пришлось прибавить. И Сергей усиленно налегал на лыжные палки, пытаясь догнать далеко вперед убежавшую Найду. События минувшего дня уже казались ему давним, приятным сном, который он видел чуть ли не в детстве. И Сергей всерьез сомневался – а было ли все это с ним на самом деле, или же Карма – плод его больного воображения? Но когда он вернулся домой, разделся и растопил печку, а потом начал разбирать рюкзак, первое, что он в нем обнаружил – пакет со своими любимыми пирожками.
4
Вадик проснулся довольно поздно. Некоторое время он лежал на диване ничком, с усилием вспоминая, что и как у них было со Светкой. А что было со Светкой? Он ехал, ехал и, наконец, приехал домой, где ждала его самая любимая женщина на свете, самая желанная и вкусная, его родная Светка. Вадик вошел в подъезд, и сразу все командировочные дела как-то сами собой отшелушились, отошли на второй план, словно было все это очень и очень давно и, может быть, даже не с ним, Вадиком, а с каким-то малознакомым субъектом, умело замаскировавшимся под него…
Вадик не стал открывать дверь своим ключом, а позвонил, и долго, очень долго Светлана не откликалась на его звонок. Уже даже и мысль такая нехорошая у Вадика промелькнула: а вдруг и в самом деле поддалась на уговоры подружек и «закобылила», как угрожала в последней эсэмэске. Но нет, быть такого не могло: его Светка никогда на подобную подлянку не пойдет. Припугнуть, конечно, может, да и поделом ему, на целые сутки провалившемуся в небытие, заигравшемуся в казаки-разбойники, но чтобы с кем-то другим… А вот и легкие шажочки за дверью послышались, и зыбкая тень набежала на подозрительно поблескивающий глазок, и сердце у Вадика вмиг зачастило. Да как он мог такую ересь о своей Светке подумать, как посмел какие-то дикие предположения по ее поводу строить?!
Щелкнул замок, дверь дрогнула и бесшумно распахнулась, и его Светуля, в голубенькой кофточке и джинсах, свеженькая после душа и родная, стоит перед ним. И не просто стоит, а сгорает от нетерпения, от желания броситься ему на шею, в его объятия и самой, самой – затискать, замучить голубоглазого обалдуя, засидевшегося в командировке. Но – гордость превыше всего. Это, как говорится, святое…
– Что, прибыл, кобелина? – хмурясь, строго спрашивает Светка и как бы неохотно отступает в сторону, пропуская Вадика в родной дом. – Нагулялся?
– Светуля, – пытается Вадик обнять ее, – родная моя…
– Не трогай меня! – ловко уворачивается от него Светка. – От тебя чужими духами пахнет.
– Какими такими духами? – притворно возмущается Вадик. – Ты что, Светик, что ты выдумываешь?
– Тебе, наверное, лучше знать, какими духами от тебя несет, как от шелудивого пса, – исподлобья смотрит на него родная Светулька, но каштановые глаза ее уже масляно блестят, рука тревожно теребит ворот кофты, полненькие губки обиженно вздрагивают. – Нагулялся… Прибыл…
– Да кто нагулялся, Светик? Кто прибыл? – из тактических соображений Вадик переходит в легкое наступление. – Я там пахал, как проклятый, договоров целую кучу заключил…
– С кем это ты там договора заключал? – враждебно спрашивает Светка, внимательно следя за тем, как Вадик ставит на пол дорожную сумку, снимает и вешает на крючок осеннюю ветровку, мимоходом смотрит в зеркало на свою наглую, изрядно помятую в дороге мордуленцию. Сердце у нее разрывается от нестерпимого желания броситься, наконец, мужу на шею, зацеловать его, затискать, такого близкого и родного…
– Что – с кем? – не понимает Вадик. – С заказчиками, естественно.
– А я думала – с телками, – хмурит тонко выщипанные брови Светка, из последних сил сдерживая себя от желания шагнуть Вадику навстречу.
– С какими еще там телками?! – праведно возмущается Вадик, потихоньку тесня свою Светку из прихожей – в гостиную. – С какими телками, я спрашиваю? Ты что такое гонишь, в натуре, а?
– А то ты не знаешь – с какими… Знаешь ведь прекрасно… Вон, исхудал весь, бедненький, прямо с лица сошел… Одни бесстыжие глазищи только и остались.
– Светка! Ну, что ты выдумываешь? – уже почти искренне возмущается Вадик. – Ты что, и в самом деле не догоняешь, что я только тебя люблю!?
– Любит он, а сам на целые сутки где-то пропадает, – явно сбавляет обороты Светка. – Что, так трудно было эсэмэску написать? Ну, хотя бы два слова… Не написал же, некогда было, договора заключал, очень сильно старался, видимо… Ну-ну, так я тебе и поверила, прямо разбежалась вся…
– Светка, я же тебе объяснял: мы с заказчиками после работы в баню поехали, – слегка раздражаясь, говорит Вадик, одновременно отмечая, как часто и глубоко начала дышать его Светка. – А баня у них за городом, там связи вообще никакой нет… Специально нет, понимаешь? Чтобы никто не дергал и проблемами не грузил… Я же не виноват, что мобила у меня не врубалась.
– Бе-едненький, – почти сдается Светка, упираясь пышненькой попкой в спинку дивана. – Так я тебе и пове-ерила…
Это уже почти песня, пронзительный гимн любви и обожания, от которого у Вадика радостно обмирает сердце, и все сжимается в тугой, стальной клубок внизу живота. Он делает решительный шаг, хватает Светку за талию и резко притягивает к себе. Она откидывает плечи, упирается в его грудь маленькими кулачками, вертит головой, уклоняясь от поцелуев, но все это уже не сопротивление, а лишь разжигание страсти, уже захватившей, уже несущей их в своем бешеном потоке, грозящем снести любые преграды на пути…