Страница 8 из 19
– Так, как ты любишь, мне не надо. – Мзекала сняла ботинки и поставила их возле дивана.
– А как надо? – я уставился на ее ноги в красных носках.
– Никак. Уже никак не надо. Не надо предложения, ничего не надо…
Она подогнула под себя ноги и спрятала их под сиреневый колючий клетчатый плед.
– Прости, я сильно замерзла. Отогреюсь и уйду.
“Отогреюсь и уйду?” Я не верил ее словам.
– Как уйдешь?
– Так уйду. Поживу две недели у родителей или сестры, а в пятницу рейс. Так будет лучше.
– Для кого лучше?
– Для нас обоих, Торнике. Какое-то время мы не будем видеть друг друга. Может, пройдет горечь. – она задержала дыхание и тут же выдохнула. – А когда вернусь, возможно, и продолжим общаться.
– Не гони чепуху, Мзе! Ты же знаешь, я не общаюсь с бывшими.
Она стремительно подняла на меня свои большие карие глаза, в которых я когда-то видел свое будущее, и серьезно посмотрела в мои. Я опустил взгляд.
– Прости, – буркнул я угрюмо.
– Да нет, все нормально. Вот видишь, ты уже привыкаешь.
Я закрыл окно, включил обогреватель и вновь присел с ней рядом.
– Мзе! Ты же знаешь, я никогда не морочил тебе голову. Да, я далеко не идеальный. Часто бываю невнимателен, может, холоден, неразговорчив. Тебе может показалось, что я заскучал. Но я тебя люблю. Жил бы я с тобой три года? Ответь честно: у тебя правда здесь ко мне ничего нет? – я слегка коснулся рукой ее кофточки на груди слева.
Мзекала немного поджала губы, потом опять расслабила и хмыкнула носом.
– Нет, Ток! Увы, нет. Я же не сразу так все сгоряча решила. Я сначала думала, что это сезонная хандра. Но потом, съездив с сестрой на море, поняла, что это не так. И даже после того я пыталась как-то вывести тебя на разговор. Повела на твой день рождения тебя в ресторан. А ты сидел там, как чурбан. Ел и пил. И ни одного ласкового слова.
– А если бы я говорил с тобой тогда весь ужин напролет и не отрывал от тебя глаз, что-то изменилось бы? – почти закричал я.
– Ты не такой. – Мзекала дотронулась до моей спортивки слева у груди. – И тут у тебя другая любовь.
– Не понимаю, но ты же любила меня такого все это время.
Мзекала мягко направила свет своих карих глаз в мои.
– Теперь я уже в этом не уверена. Может быть, это был просто хороший секс…
Тут я почувствовал, что в горле запершило. Во дворе громко закричали дети – мяч попал в окно первого этажа, где жил сосед Отар. Я посмотрел на Мзекалу.
– Значит ты спала со мной с мыслью, что скоро меня бросишь? – в животе у меня закололо.
Мзекала поправила свои непослушные волосы на лбу.
– Говорю же, я пыталась! Я пыталась, правда! Изо всех сил пыталась! Но ты, наверное, не мой человек, если сейчас я ухожу. Если ты меня отпускаешь, Токо. Для меня же это тоже не так легко. Но мне иногда кажется, что я просто не у тебя в голове! Я ПРОСТО НЕ У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ! Ты не думаешь обо мне, когда смотришь свой футбол, ты не помнишь обо мне в спортзале. Я ТИПА твоя девушка, и ты хотел бы сделать меня ТИПА своей женой. Но я хотела стать ТВОЕЙ женщиной. Чтобы ты без меня не мог, чтобы чувствовал, помнил и любил меня всегда. А не только пять минут перед сном. – Мзекала вытерла слезы, скатывающиеся с покрасневших глаз к уголкам ее пухлых губ, густо намазанных бордовой помадой.
– А теперь, пожалуйста, завари мне чай, и я пойду, – попросила она, всхлипывая.
Я сделал то, о чем она просила. А потом Мзекала, как в самом дурацком сне, который может присниться мне только под утро, допила чай, и я оставил ее на кухне. Не хотел прощаться, видеть, как она уходит. Я вытащил кошелек из кармана джинсов, висящих на стуле в спальне, и прямо в спортивном костюме вышел из дома.
Поезд резко затормозил на какой-то станции, и я больно стукнулся о стекло. Я вдруг вспомнил о Зазе и его квесте. После воспоминаний о Мзекале в этом вагоне, все показалось мне настолько откровенной чушью, что я чуть ли спрыгнул с поезда и не зашагал по направлению к Тбилиси. Но тут ко мне сзади тихо обратилась старушенция с выцветшими бирюзовыми глазами:
– Сынок, не передашь мне сумку с полки? Это моя станция.
– Какая станция?
– Натанеби!
– Что?.. – просипел я, как в бреду.
– Не можешь ли передать старухе сумку с полки? Мне сходить на станции Натанеби.
.– А что, это уже скоро? – удивился я.
– Да вот же Натанеби смотрит на нас!
Я посмотрел вперед. Действительно, на нас смотрело село Натанеби. Заза рассказывал мне про легенду о названии этого места. Предание, пусть и не самое правдоподобное, гласит, что как-то в этот край приплыл на корабле никто иной, как сам Христофор Колумб, который позвал местных жителей с собой открывать Америку. Жители отрицательно закивали головами. Кто сослался на коз некормленных, кто – на мужей, кто – на детей. А пышногрудая красавица Ната вызвалась плыть с будущей легендой. Она смело выбежала из толпы зевак и в предвкушении головокружительных приключений, наплевав на все, запрыгнула на корабль Колумба. Все бы хорошо, но муж Наты остался стоять в недоумении. То ли плакать, то молить о возвращении, не знает. Только вроде кинулся он за женой, а гордая толпа встала стеной: молвит, оставь ее, она же по своей воле ушла. А, как известно, “воля” звучит на грузинском, как “неба”. Вот и назвали деревню Натанеби – от имени “Ната” и слова “воля”.
– Подай сумку-у-у-у-у… – протяжно хрипя, вернула меня в сознание старушка.
Я спохватился и подал старушке сумку. Кстати, она, в свою очередь, тоже оказалась мне полезной. Более того, случилось почти чудо: старуха была не просто старухой, а соседкой отца Зазы. Мир маленький, а Грузия и того меньше. И каково же было мое удивление, когда я узнал, что Акакий Сария в Натанеби – личность почти такая же знаменитая, как Колумб.
Дело в том, что Акакий Сария был садовником, но садовником не простым, а любимым садовником в резиденции одного известного грузинского миллиардера Эрмало Акубардия. Акубардия собрал свое несметное богатство на торговле мобильными телефонами. Это было еще на заре развития технологий и коммуникаций в Грузии. А в Натанеби у миллионера была роскошная вилла (ее называли резиденцией), где он скрашивал свои и без того беззаботные вечера в красоте своего дивного сада. Хозяином, знатоком каждого дерева и каждого слоя почвы в этом раю был Акакий, Како, как называл его богач. Местные жители недолюбливали Акакия Сария за то, что он идеально устроился и считался самым незаменимым человеком в окружении Акубардия. В собственном доме Како, на окраине Натанеби было все, о чем мог мечтать любой житель этого края: прекрасный дом, колодец, огород, а кто-то говорил, что и чудные плантации растений сомнительного происхождения, одинаково приводившие в восторг не только богачей, но и бедняков. Одним словом, в Натанеби Како был фигурой неоднозначной. Ему завидовали, его ненавидели, у него брали в долг, ему жаловались на судьбу. Но сказать, что Акакий Сария был человеком плохим, никто сказать не мог. Он помогал нуждающимся, выручал попавших в беду. Правда о личной жизни Како никто толком ничего не знал. Мужчина давно жил один, но и одинок при этом не был. Короче, Како был для Натанеби сплошной тайной.
Поэтому старушка из поезда не выпускала моего рукава пальто из своих цепких рук, пока не выложила об Акакии Сария все, что могла и не могла знать.
– Но он не плохой, этот Како. Когда я слегла с вирусной инфекцией, угораздило заразиться от внуков, он меня навещал каждый вечер. Приносил свои настойки, крепкие, как коньяк, и горячие, как огонь. Выпью их, уххх, морщусь, а горло и желудок согреваются! Како смеется, черт белозубый, а мне на утро лучше, а на второй день бегала, как шакал. Он сам их делал, ингредиенты – секрет фирмы Сария, сказал. Про него многое говорят. Недавно слышала, что в конце каждого месяца Како своего Эрмало гипнотизирует и тот ему под гипнозом в десять раз больше его заработной платы садовника дает. И что все женщины в резиденции Акубардия становятся женщинами Сария по одному его взгляду. Мне то что, пусть и так… Просто интересно, как он это делает…