Тренировочный полет

Он оставил машину на стоянке и сделал список подходящих людей – просто списал имена руководителей отделов с доски, висевшей в вестибюле департамента. Найдя в телефонной книге их адреса, почти весь день объезжал их.

Лучше всех подходил Мартин Оливер.

Он жил в Александрии, в фешенебельном многоквартирном доме, будучи холостяком, если судить по размерам квартиры. А главное, в доме не было швейцара, но был автоматический лифт.

Как только стемнело, Джон припарковался на другой стороне улицы. Он не обращал внимания на входивших в дверь – все равно ведь не знает, как Оливер выглядит. Вместо этого он следил за окнами квартиры. Старался не уснуть, но в какой-то момент почувствовал, что это выше его сил. Было чуть больше десяти часов, когда он очнулся от дремоты и увидел, что в окнах горит свет.

Подождав, пока улица опустеет, он поставил машину напротив входа и заглянул в вестибюль. Там расхаживал взад-вперед человек в смокинге. Так он ходил чуть ли не полчаса, и Джон уже готов был пристрелить его, но тут появилась женщина, и оба сели в такси. Быстро оглядевшись, Джон взвалил на плечо тело пришельца и втащил его в здание. Лифт еще стоял на первом этаже, Джон вошел и нажал на восьмерку. Двери закрылись, и он тяжело перевел дыхание.

На восьмом этаже не было ни души. Он подтащил тело к двери Оливера и уложил на пол. Звонок отозвался вдалеке еле слышной трелью.

Дверь открыл, должно быть, сам Мартин Оливер – невысокий, с моложавым лицом и седеющими волосами. Джон упер револьвер ему в живот и втолкнул его обратно в комнату, волоча за собой тело. В комнате сидел еще один человек, вынимал из портфеля бумаги, и на его лице отразился тот же ужас пополам с изумлением, что и у Оливера.

Придется разбираться с ними по очереди.

– Где кладовка? – спросил Джон.

Оливер слабо мотнул головой в сторону двери, и Джон втолкнул туда второго, держа обоих в поле зрения. Пока он придвигал к двери кладовой диван, к Оливеру вернулся голос.

– Что происходит, черт возьми? Кто вы такой?

– Сначала вопросы буду задавать я, – сказал Джон. – А потом, надеюсь, мы сможем побеседовать. Сядьте за стол, а лучше встаньте на колени.

Лицо Оливера покраснело от гнева, и он попытался возразить. Джон остановил его, махнув оружием в сторону трупа.

– Я его убил вот из этого револьвера, и то же будет с вами, если позволите себе хоть одно лишнее движение. А теперь – на колени.

Когда Оливер подчинился, Джон взял его руку и прижал к поверхности стола. Достал из кармана пачку бритвенных лезвий.

– Будет больно, – сказал он. – Но пулю схлопотать куда больнее. Так что терпите и не дергайтесь. Если окажется, что я не прав, с удовольствием извинюсь.

И он чиркнул бритвой по указательному пальцу. Оливер охнул от боли, когда Джон раздвинул края раны.

Ну, слава богу.

Блеснула белая кость, и тут же рана заполнилась кровью. Тяжелый удар в дверь за спиной напомнил Джону о втором пленнике.

– Кто это? – спросил он.

– Дрексель, мой помощник, – послышался неохотный ответ. – Пришел после работы, чтобы закончить кое-какие дела…

– Выпустите его, посмотрим, как он выдержит проверку.

Трясущийся Дрексель испытание не прошел. Он попытался схватить Джона, как только тот разрезал ему палец, и этого, да еще блеснувшего на миг желтого металла, было достаточно. Пуля разворотила ему лицо, и теперь в комнате было уже два мертвых пришельца.

На то, чтобы объясниться с Оливером, ушел почти час. Он отказывался верить, пока Джон не втащил тело Дрекселя в ванну и не произвел небольшую хирургическую операцию. Когда у Оливера прекратилась рвота, до него начало доходить. Даже если возвращались сомнения, они исчезали, стоило лишь взглянуть на Дрекселя.

Через три часа двое джентльменов нанесли неотложный визит министру иностранных дел и наставили на него револьвер. Когда вспышка гнева прошла и палец был перевязан, Оливер приступил к объяснениям. Убедить министра было нелегко, но в конце концов он внял аргументам. Перед рассветом все трое прибыли в квартиру Оливера, сопровождаемые тремя охранниками с забинтованными пальцами и недоумевающими лицами.

Министр иностранных дел когда-то служил в армии, так что при виде Дрекселя его не вырвало. После этого убедить его было уже несложно. Пока они с Оливером обсуждали, к кому в первую очередь нагрянуть с проверкой, Джон уснул в кресле.

Это была самая кровавая из всех мировых войн в истории человечества, и она завершилась победой. Через три дня после начала операции «Зачистка» пришельцы догадались, что происходит, и начали сопротивляться. Вспыхивающие тут и там сражения были жестокими, но теперь враги не имели ни преимущества внезапности, ни поддержки из космоса. Очевидно, вторжение было назначено на шестнадцатое января, и космические корабли не могли прибыть раньше. А прибыв, не успели приземлиться – их почти все сожгли на подлете.

Победа была одержана – на этой Земле. Однако Джон не забыл другую Землю, оставшуюся в другом времени, – ту, которая погибла, чтобы эта смогла выжить.

Когда в Ночь Победы они с Люси смотрели на ликующие толпы народа, Джон вспоминал Люси, умершую у него на руках. И от этого его радость была несколько меньше, чем у всего празднующего мира.

Капитан со сдвигом

Перевод А. Сагаловой

– На что похож космос? Лицом к лицу со звездами – каково это? О, на такие вопросы отвечать нелегко.

Капитан Джонатан Борк обвел глазами слушателей, жадно ловящих каждое слово. Потом быстро опустил взгляд на стол, где лежали его выдубленные космосом руки.

– Порой это похоже на падение в шахту глубиною в миллионы и миллионы миль. Иногда чувствуешь себя мухой, запутавшейся в паутине вечности, беспомощной перед безжалостными звездами. А звезды – они совсем не такие, как вы привыкли думать. Никакого мерцания и тому подобного. Это просто крошечные пятнышки жесткого света.

Он говорил, а сам в тысячный раз проклинал себя за чудовищную ложь. Капитан Борк, космический пилот. Обладатель уникальной привилегии – наблюдать звезды в безбрежном пространстве между мирами. Он совершил пять полетов на Марс и обратно, но при этом понятия не имеет, на что похож космос. Его тело управляло кораблем, а Джонатан Борк не представляет себе, как выглядит кабина пилота.

Вслух он об этом, понятное дело, не рассуждал. Если его спрашивали о звездах, пускался в цветистые описания, примерно как сейчас. Слова капитан позаимствовал из учебников – там нашлись подходящие эпитеты, он их как следует вызубрил.

Усилием воли он заставил себя ни о чем таком не думать и вернулся мыслями к столу, за которым собрались друзья и родственники. Ужин устроен в его честь, так что нужно взбодриться. Бренди в таком деле отличное подспорье. Капитан охотно прибегнул к его помощи и при первом же удобном случае, извинившись, улизнул.

Фамильный дом был старым, еще из тех, у которых есть крошечный задний дворик. Там-то Борк и уединился. Он привалился спиной к стене, еще не остывшей после жаркого дня. К бренди капитан не привык, но ощущения были приятные. Он задрал голову. Звезды кружились хороводом, пока Борк не закрыл глаза.

Звезды. Он ведь всегда смотрел на звезды. С самого раннего детства звезды были его мечтой. Его двигателем. Что бы он ни делал, чему бы ни учился, все было подчинено одной цели: пройдя суровый отбор и став пилотом, прокладывать тропы в космосе.

Он поступил в Академию, как только достиг семнадцати лет – минимального возраста. А уже к восемнадцати понял: все это сплошное надувательство.

Он честно старался не брать в голову, пытался как-то оправдать происходящее – без толку. Все его знания – и давно усвоенные, и только что полученные – лишь подтверждали сделанный им вывод. И это было абсолютно невыносимо.

Правда казалась столь неотвратимой и столь ужасной, что он посмел обратиться к преподавателю.