Страница 4 из 40
– Может, шиллинг-другой в сумочке и найдется. Только не забывай меня, как станешь поп-звездой и миллионером.
– Эй, пятнадцатый столик ждет заказ! – кричит мистер Кракси на своем сицилийском кокни. – Три горячих шоколада! С маршмеллоу. Пошевеливайтесь!
– Три горячих шоколада! – отзывается Дин.
Шерон подхватывает сахарницу и уходит. Пру берет со стойки капучино, уносит к восьмому столику, а Дин накалывает листок с заказом на штырь. Штырь заполнен на две трети. Мистер Кракси должен быть в хорошем настроении. Иначе дело швах. Дин начинает делать эспрессо для девятого столика. «Стоунзов» сменяет «Sunshine Superman»[2] Донована. «Гаджа» шипит паром. Интересно, Шероновы шиллинг-другой – это сколько? Вряд ли хватит на гостиницу. Можно заглянуть на Тотнем-Корт-роуд, в хостел ИМКА, но вот будут ли там места? Раньше половины одиннадцатого Дин туда не доберется. Он еще раз мысленно перебирает лондонских знакомых, из тех, у кого (а) можно попросить помощи и (б) есть телефон. Метро закрывается к полуночи, поэтому если Дин с гитарой и рюкзаком заявится куда-нибудь в Брикстон или в Хаммерсмит, а дома никого не окажется, то придется куковать в подворотне. Он даже подумывает, не связаться ли с бывшими приятелями из «Броненосца „Потемкин“», но чувствует, что там не выгорит.
Дин косится на посетителя в дымчатых очках. «Рекорд уикли» сменила книга, «Фунт лиха в Париже и Лондоне». Наверное, битник. В музыкально-художественном колледже некоторые тоже прикидывались битниками. Курили «Голуаз», вели беседы об экзистенциализме и ходили с французскими газетами под мышкой.
– Эй, Клэптон! – Пру всегда придумывает классные прозвища. – Ты че, уснул? Горячий шоколад сам себя не приготовит.
– Клэптон – лид-гитарист. А я – басист, – в сотый раз поправляет ее Дин.
Пру довольно улыбается.
Дворик за кухней «Этны» – закопченный колодец тумана, уставленный мусорными баками. По водосточной трубе к подсвеченному квадратику ночных облаков карабкается крыса. Дин в последний раз затягивается последним «Данхиллом». Девять вечера, смена закончилась. Шерон уже ушла домой, но сначала вручила Дину восемь шиллингов. Если нигде еще не подфартит, то хоть на билет в Грейвзенд хватит. Из-за двери слышно, как мистер Кракси разговаривает по-итальянски с очередным сицилийским племянником. Парень не знает английского, да ему и не нужно. Будет поливать спагетти горячим соусом болоньезе – других блюд в «Этне» не готовят.
В дверях появляется мистер Кракси:
– Мосс, ты хотел поговорить?
Дин швыряет окурок на брусчатку дворика, затаптывает. Мистер Кракси сердито смотрит на него. Черт! Дин поднимает окурок:
– Извините.
– Что, так и будем всю ночь стоять?
– Вы не могли бы выдать мне авансом?
– Выдать тебе авансом? – уточняет мистер Кракси, будто не расслышал.
– Ага. Ну, зарплату. Сегодня. Сейчас. Прошу вас.
Мистер Кракси изумленно смотрит на него:
– Зарплата по понедельникам.
– Ну да. Но я же объяснял, меня ограбили.
Жизнь и Лондон сделали мистера Кракси очень недоверчивым человеком. А может, он таким родился.
– Да, не повезло. Но зарплата только по понедельникам.
– Я знаю. Просто мне некуда деваться. Меня выставили с квартиры за неуплату. Я вон даже на работу пришел с гитарой и с рюкзаком.
– А я думал, ты в отпуск собрался.
Дин притворно улыбается – мало ли, вдруг мистер Кракси шутит.
– Какой тут отпуск… Мне очень нужны деньги, честное слово. Хотя бы на койку в хостеле или что-то в этом роде.
Мистер Кракси обдумывает услышанное.
– Да, ты вляпался, Мосс. В кучу собственного дерьма. Ты сам ее навалил. А зарплата только по понедельникам.
– Ну хоть одолжите мне пару фунтов тогда.
– У тебя есть гитара. Иди в ломбард.
«От него жалости не дождешься», – думает Дин.
– Во-первых, я еще не выплатил за нее последний взнос, так что гитара пока не моя. А деньги у меня украли.
– Ты же говорил, это были деньги за жилье.
– Часть – за жилье, а часть – за гитару. Во-вторых, уже десять вечера, пятница. Все ломбарды закрыты.
– У меня тут не банк. Зарплата по понедельникам. Разговор окончен.
– Как же я выйду на работу в понедельник, если до понедельника придется ночевать в Гайд-парке и я слягу с двусторонним воспалением легких?
Мистер Кракси дергает щекой:
– Не выйдешь в понедельник, тоже не беда. Я тебе тогда вообще ничего не заплачу. Выдам бумажку для налоговой – и гуляй. Ясно?
– Да какая вам разница, когда платить – сейчас или в понедельник? Я же в эти выходные все равно не работаю!
Мистер Кракси складывает руки на груди:
– Мосс, ты уволен.
– Да что за фигня! Вы не имеете права.
Короткий толстый палец утыкается Дину в солнечное сплетение.
– Еще как имею. Всё. Вон отсюда.
– Никуда я не пойду! – (Сначала отняли деньги, потом жилье, теперь вот работу…) – И не надо тут! – Дин отпихивает палец Кракси. – Вы мне должны за пять дней.
– Докажи. Подай в суд. Найми адвоката.
Дин, в котором всего пять футов и семь дюймов росту, а не шесть футов и пять дюймов, выкрикивает Кракси в лицо:
– ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ, ВОРЮГА! КРЫСА ПАРШИВАЯ!
– Si, si, я тебе должен. Вот и отдам должок.
Кулак с силой впечатывается Дину в живот. Дин сгибается вдвое и, сбитый с ног, валится на землю. Задыхается. Второй раз за день. Лает собака. Дин встает, но Кракси уже исчез. На пороге кухни появляются два сицилийских племянничка. У одного в руках Динов «фендер», у другого – его рюкзак. Они хватают Дина за локти и выводят из кофейни. Музыкальный автомат играет «Su
Дин показывает бывшему работодателю средний палец.
Кракси проводит ребром ладони по горлу.
Идти с Д’Арблей-стрит совершенно некуда. Дин раздумывает, что будет, если зафигачить кирпичом в витрину кофейни. Безусловно, арест решит проблему ночлега, но с полицией связываться неохота, да и зачем оно ему потом, криминальное прошлое. Он подходит к телефонной будке на углу. Внутри будка оклеена листочками с женскими именами и номерами телефонов, посаженными на скотч. Дин прижимает к боку «фендер», рюкзаком припирает полузатворенную дверь. Вытаскивает шестипенсовик и листает синюю записную книжку. «Этот переехал в Бристоль… этому я задолжал пять фунтов… этого нет…» Дин находит номер Рода Демпси. С Родом Дин едва знаком, но они оба из Грейвзенда. Месяц назад Род открыл в Кэмдене магазинчик, продает косухи и прочие байкерские прибамбасы. Дин набирает номер, но трубку никто не берет.
И что теперь?
Дин выходит из телефонной будки. Ледяная морось растушевывает очертания, стирает лица прохожих, туманит неоновые вывески – GIRLS GIRLS GIRLS! – и наполняет легкие. У Дина есть пятнадцать шиллингов и три пенса – и два способа их потратить. Можно дойти по Д’Арблей-стрит до Чаринг-Кросс-роуд, на автобусе доехать до вокзала Лондон-Бридж, а оттуда махнуть в Грейвзенд, разбудить Рэя, Ширли и их сына, признаться, что честно заработанные Рэем пятьдесят фунтов – о которых Ширли ни сном ни духом – украли спустя десять минут после того, как Дин обналичил банковский ордер, и попроситься на ночлег. Но не навеки же там поселиться…
А завтра что? Неужели ему, двадцатитрехлетнему оболтусу, придется жить с бабулей Мосс и Биллом? А на следующей неделе отнести «фендер» в «Сельмер» и умолять, чтобы вернули хотя бы часть уже выплаченного. За вычетом износа. Покойся с миром, Дин Мосс, профессиональный музыкант. Гарри Моффат, конечно же, обо всем узнает. И от смеха пупок надорвет.
Или… Дин глядит в конец Беруик-стрит – на клубы, огни, шумные толпы, стрип-бары, игровые аркады, пабы… Попытать счастья еще разок? Может, в пабе «Карета с упряжкой» сидит Гуф. А Ник Ву проводит пятницы в клубе «Мандрейк». Ал, наверное, в «Банджи» на Личфилд-стрит. Может, Ал приютит до понедельника? А завтра надо будет найти новую работу в какой-нибудь кофейне. Желательно подальше от «Этны». До получки можно протянуть на хлебе с «Мармайтом».
2
«Солнечный Супермен» (англ.).
3
«Солнечный денек» (англ.).