Страница 4 из 94
А сделала я это бредовое монохромное тату ради Гарика. Ради лучшего барабанщика на районе. Ни для кого не секрет, что барабанщик-то из него совершенно никудышный. Он никогда не попадал в такт и постоянно порывался разбить морду наглецу, который осмеливался сказать бывшему парню о его несостоятельности, как музыканта. Вот потому он и считался лучшим. Просто никто не хотел себе лишних фингалов или сломанных конечностей. Гарик до открытия в себе "музыкального таланта" вольной борьбой занимался и, когда его выгнали за чрезмерную жестокость, подался в музыку.
Мы познакомились с ним на одном из гаражных концертов-батлов в каком-то замшелом клубе. Маринки со мной тогда не было, она куда-то надолго уехала. Да и она бы и ногой не сунулась в тот притон. Зато была Катька. Типа наша общая приятельница со средних классов школы. Девчонка даже выкрасила волосы в красный цвет, чтобы влиться в наш дуэт. Из доброты душевной или из жалости, точно не помню, мы разрешили ей примкнуть к нам. И как итог, Катька скрашивала одиночество в моменты отсутствия Маринки.
– Клав, – говорила Катька, жуя мороженку у подъезда. – Пошли в "Подвал"?
Да уж. Название для подобного места, что надо. Не знаю, как, но я согласилась. Может меня околдовали в ту минуту? Или еще как-то воздействовали, но я действительно поплелась с Катькой в этот "Подвал".
Громкая музыка, если этот шум можно назвать музыкой, оглушала. Да любимый Менсон, по сравнению с этим, вообще оперный певец высшего класса! Людей – не продохнуть. И все какой-то неформальной внешности.
– Ты куда меня привела? – не поняла я, но Катька уже кому-то мило хлопала глазками и принимала внушительный пластиковый стакан пива.
Кстати, а как несовершеннолетних могли пустить сюда? Вопрос вылетел из головы, когда на сцену взошла группа Гарика. Я как завороженная смотрела на их солиста. Такой весь красавец, весь из себя. Ирокез сине-зеленый сантиметров пятнадцать в высоту был профессионально поставлен. Парень на вид лет двадцати двух хищно улыбался. Глаза цвета заходящего солнца цепко осматривали публику. Шумящий народ, которого в "Подвале" оказалось немеряно, замолчал, как только солист заговорил.
– Приятно видеть вас сегодня с нами! – голос, который я, кажется, не забуду никогда, разрезал благоговейную тишину. – Сегодняшний батл крайне важен для нас…
Он все говорил и говорил. Его речь никак не вязалась с образом отвязанного панка. Слишком правильная она была. Слишком хорошо поставленная. Но это меня заботило крайне мало. Да чего уж душой кривить, я вообще почти внимания не обращала на это. Я всецело была поглощена обаянием солиста.
– И нашу первую песню я хочу посвятить своей любимой – Кэт. Кэт, эта песня для тебя!
Бах! Все то напущенное очарование разбилось в пух и прах. Кэт? Какая Кэт?! Прожектор с направленным слепящим светом был направлен в мою сторону. Стоп! Но я же не Кэт. Меня Лавой зовут! И тут до малолетки синеволосой, наконец, дошло. Кэт – это Катя.
Катя счастливо визжала, даже пиво немного расплескала.
А после батла, в котором, разумеется, победила команда Катькиного парня, подруга решила познакомить меня с той компанией. Так я и познакомилась с Костью, парнем Катьки, Гариком, барабанщиком, и Черепом, гитаристом. Ну, и с остальной братией металистов. Собственно, последующие два месяца мне пришлось с ними ошиваться, потому что Марина так и не приехала.
И мгновение, когда Гарик сделал предложение быть его девушкой, как-то ускользает из памяти. Потому что… потому что, чем дольше я общалась с компанией Кати, тем больше мне нравился Кость.
Приняла предложение Гарика не задумываясь. Может так бы получилось вытеснить из мыслей Костю? Как наивна и глупа я была? Но забыть красавчика мне удалось довольно быстро. Гарик был самим очарованием и всем пытался мне услужить. Может, от того, что я была совсем ребенком, повелась? Не знаю и не возьмусь сейчас объяснить собственные поступки.
Как следствие, влюбленность моя перетекла на Гарика. Встречались с ним до вчерашнего вечера…
А ведь говорила мне Маринка: не фиг водиться с неформалами. Они все нетрадиционной ориентации. Вот теперь сама виновата, что не послушала ее.
– Клав, ты чего? – неприлично чавкая, обеспокоился эталон мужской красоты и субъект подростковых девичьих грез.
Что-то я как-то за своими мыслями забыла о его присутствии. Украдкой взглянула на него. Красив. Но больше на красоту я не поведусь. Хватило с меня всяких Костей и Гариков. Больше никого не хочу видеть рядом с собой!
– Тебя обидел кто? Ты скажи, я ему вмиг рожу разукрашу. Ну, Кла-а-а-а-в! – не отставал с расспросами тезка бывшего.
Не, ну, че он пристал ко мне? И вовсе я не плачу. Это так. Что-то в глаз попало... и в сердце... насквозь.
Более не могла терпеть и заревела в голос. На экране как раз обламывалась полногрудая блонди в своих чувствах к красавчику-герою, почему-то так похожему на Гарика. Нет. Не на того, что рядом сидит, выронив бутер изо рта, и недоуменно на меня взирает, а на того, который геем стал!
– Гарик, – взревела на выдохе я, – там, – указала в сторону кухни, – у Маринки в левом от плиты крайнем шкафчике внизу горячительное есть. Я думаю, она поймет, если мы немножко пригубим, а?
Все же не в одиночестве алкоголичкой становиться. Странный мужик кивнул и впопыхах отправился в указанное место за указанным предметом.
– Стопарики не забудь! – крикнула вдогонку и со слезами уставилась на плазму.