Страница 7 из 102
Бархатные объятия ночи тесно сжимали его со всех сторон. Путевая лента дороги мелькала перед глазами, подсвечиваемая теплым светом высоких фонарей и он успешно лавировал между автомобилей, юркий, как стрекоза. Глеб уверенно прибавил газу, и мотоцикл взревел, как сильный зверь, рвущийся в бой. Внезапно освещенная часть закончилась, асфальт и небо слились в черную голодную пасть, ждущую его во тьме. Ни единой машины вокруг или огонька вдали, только пустота и одиночество.
В моторе что-то звякнуло, громко, натужно, раз, затем еще и он на полной скорости влетел в полосу тумана, густую, как молоко. Дзинь. Пришлось сбавить ход и двигаться медленно, как крадущийся вор, остерегаясь неосторожных водителей. Белая дымка уплотнялась с каждой секундой, проникая в легкие холодными струйками и оседая в них кусочками льда. Пронзительно задребезжав, хромированная трубка под ним отвалилась и, закрутившись, улетела прочь. Глеб отчаянно жал на тормоз, дергая рукоять так, словно качал кисть на эспандере, но мотоцикл продолжал нестись, лишь набирая обороты. Дзынь. Дзынь. Дзынь!
- Вот же, причудится! - взмокший, как после сауны, он сел на постели и потянулся к разрывающемуся телефону.
Мельком увидев табло светящегося в темноте будильника, тяжело вздохнул. Час ночи. Откинув одеяло, Глеб спрыгнул на прохладный деревянный пол, недавно отшлифованный, и поэтому гладкий и приятный на ощупь и взял трубку.
- Слушаю, Павлик. Только не говори мне, что у нас очередной труп…
Пригладив бородку и блестящую, как натертое яблоко лысину, Глеб проверил каждую пуговку и шов. В зеркало заглядывать не хотелось, он знал, что обнаружил в нем усталое не выспавшееся лицо изборождённое сеточкой морщин, выражающее лишь одно желание – найти и схватить за горло урода, вырезающего и без того теряющий население город. Следственная группа, собранная для поисков маньяка, почти каждую ночь срывалась только для того, чтобы зафиксировать еще одно темное дело, а утром они собирались на совещание и батрачили, стараясь не свалиться с ног от недосыпания.
Забравшись в автомобиль, Глеб включил фары и вздрогнул. В круге света застыл мотоцикл, стоявший под навесом у забора. Блестевшие ранее поверхности запылились, сидение разодрал соседский кот с бандитскими повадками. Погнутые трубки переплелись между собой, подобно червям, приготовленным для рыбалки, а разбитая фара потухла навсегда. Бесполезная рухлядь… Окончательно скинув крепкие оковы сна, он нажал кнопку, и ворота послушно поднялись вверх, выпуская его на улицу.
***
Розовый полиэтилен дождевика намок, защищая мертвую хозяйку. Увидев светлые волосы, веером раскинувшиеся на асфальте и тоненькие ножки, Глеб прибавил шаг. Давно очерствевшее сердце вдруг забилось, как у юного стажера, встретившего свой первый труп. Он дал команду, и тело перевернули. Перед ним лежала красивая девочка с навсегда оборванной линией жизни с характерными следами ожогов на лице. В его профессии нельзя поддаваться состраданию, иначе сломаешься, сгоришь, но то, что сделали с ребенком, похожим на подстреленного ангела, не укладывалось в голове.
- Тот же почерк, - криминалист подтвердил и так очевидную всем вещь, - на земле возле дорожки мы нашли отпечаток ноги тридцать шестого размера. Он не совпадает со ступней жертвы.
Склонившись над указанным местом, Глеб исследовал овальную выемку, расположенную перпендикулярно дорожке. Маловероятно, что случайный прохожий мог наступить в траву подобным образом, да еще и четко напротив тела. Совпадений не существует.
- Глеб Геннадьевич, получается, наши женщины теперь в опасности? – застывший за его плечом Павел, пока еще зеленый, но крайне способный во всем, что касалось розыска информации, обеспокоенно переминался с ноги на ногу.
Ранее образ маньяка, стоявшего перед внутренним взором, казался мужским, но найденная улика плавно сменила его на женский. А что если они искали совсем не там, где надо? Никто так и не смог объяснить способ убийства – кожа в месте разрезов выглядела так, словно клетки запекли тончайшим слоем. У криминалистов имелись теории, особенно любил фантазировать Семен, присланный на помощь из краевого центра, но все они опровергались отсутствием доказательств.
Поверхностные раны могли нанести режущим предметом, но как объяснить внутренние? У второго убитого удалили сердце, оставив в грудной клетке двухсантиметровую дыру, какие-то повреждения снаружи отсутствовали. Бальзаматоры древности доставали у фараонов мозг через носовую полость, но про удаление сердца или других внутренних органов с прижиганием изнутри никто ничего не слышал.
Уже седьмой труп. В цепочке жертв девочка выглядела лишней фигурой. У первого убитого пропала кожа, у последующих: сердце, мозг, глаза, желудок и печень. И вот опять глаза? В следственной группе маньяка прозвали Франкенштейном и до нынешнего дня они хоть немного предугадывали его поведение, благодаря далекому прошлому.
Двадцать лет назад Кипень поразила аналогичная серия убийств, но тогда им удалось скрыть от жителей почти все, что творилось по ночам. Смертельный счетчик набрал пятнадцать трупов, и маньяк затих, заснул на долгое время, пропав с радаров. Теперь все сложнее. Поганый интернет разнес новости по всему краю, несмотря на все усилия прикрыть правду. Вчера журналисты принялись заваливать их звонками, мешая работе, люди вокруг волновались. Волна паники постепенно захлестывала всех, самые пугливые покидали город или отправляли детей куда-нибудь подальше, к родственникам.