Страница 41 из 102
Серая, как мышь женщина на поверку оказалась настоящим тигром, кидаясь на Глеба, с безумными глазами. Она навалилась на калитку, пытаясь отгородиться, но его тяжелый ботинок, вставленный между столбом и створкой, не позволял этого сделать.
- Успокойтесь! – в тысячный раз повторил Глеб. – Иначе я заберу вас в отделение!
Голова вновь разболелась, растревоженная чужими криками, и ему снова захотелось прилечь. Забиться в теплый угол своей комнаты, поесть то, что приготовила сестра, которая хоть немного развеивала холодное одиночество холостяцкого жилища. Глеб с тоской глянул на вышедших на шум соседей, скромную на вид супружескую пару. Беременная женщина ласково прижималась к мужу, а тот гладил ее, успокаивая. Пройдет время и у них родится ребенок, а вот для него момент упущен. Мать Глеба так и не дождалась внуков, а умирая, все сжимала в руках потрескавшуюся икону Архангела Гавриила, которому молилась о доброй вести, появлению в их семье хоть какого-нибудь пополнения.
Глеб всегда шутил, что рожать - это женское дело и переводил все стрелки на сестру, но приколы внезапно закончились, когда они попали в страшную аварию. Саша утратила возможность иметь детей, пока ее по кусочкам сшивали и собирали хирурги. А вот он, как назло, почти не пострадал. Он до сих пор не забыл, как раненным волком завывал, посреди дороги, не зная, как починить ее исковерканное тело. Боялся ее тронуть и боялся, что в них врежется летящий на скорости автомобиль, окончательно раскатав находящуюся без сознания сестру по асфальту. Переложив ее на свою куртку, Глеб, раздирая колени и ладони, тащил Сашку к обочине, стараясь не думать о торчащем из ее ноги обломке кости.
Затем кто-то затормозил, машины собирались, водители топтались вокруг, пытались помочь. Он плохо помнил кошмарные минуты, растянувшиеся в часы, и очнулся от ступора, когда до его ушей донеслись долгожданные звуки скорой. После того случая в нем поселился дикий страх – потерять Сашу снова. Лишиться последнего члена семьи и их фамильном роду, который больше не продолжится, оборвавшись вместе с их смертью.
Домой. Пора домой… К ней.
Раскидав обязанности и попрощавшись с сотрудниками, Глеб добрался до родного забора цвета пожухлой травы. Давно пора счистить потрескавшуюся краску и обновить поржавевший металл. Дворик и дом встретили его тишиной, единственный свидетель того, что сестра была здесь совсем недавно – кастрюля еще горячего горохового супа, распространяющего изумительный аромат. Вынув половник, он отпил немного, щурясь от удовольствия, а затем, пользуясь им, как большой ложкой, жадно перекусил прямо из кастрюли, чтобы не пачкать тарелки.
Плотно закрыв золотистый супчик крышкой, Глеб обнаружил, что Сашка все-таки дома - спит на его постели. Он совсем не подумал, что она наверняка ждала его всю ночь и боялась позвонить, чтобы не отвлечь от чего-то важного. Благодарно улыбнувшись сестре, он прилег на расстеленный на полу гостевой матрас и натянул одеяло.
- Твою мать!
Глеб подскочил от ужасной боли и запрыгал, держась за пораненную ногу. Из-под одеяла вылез насупленный ёжик и недовольно запыхтел. Он словно говорил: «Да как ты посмел нарушить мой покой. Я спал и никого не трогал!» Оглянувшись на Сашку, Глеб убедился, что она не проснулась, всего лишь нервно зашевелившись во сне. Ёжика хотелось пнуть, но тогда ему грозило получить еще несколько проколов на чувствительной коже ступни.
Вопреки логике, требующей избавиться от маленького колючего шарика, он принес ему блюдце с молоком. Сопя, ёж вытащил наружу острый носик и с довольным видом накинулся на угощение. Улегшись рядом, Глеб наблюдал за ним, придумывая имя. Как же его назвать? Капитан? Майор. Полковник? Пусть будет Генералом. Отличная кличка, подстать дерзким глазкам бусинкам, косящимся по сторонам. Откушав из блюдечка, ёж забрался к нему под одеяло через складку, напоминающую норку и прижал колючки, дав себя погладить.
Жаль, что завтра нельзя так же просто разобраться с приезжающим начальством. Вряд ли теплое молоко сделает его добрым и послушным. Закрыв глаза, Глеб вырубился почти сразу, провалившись в крепкий сон без сновидений.
***
Стало холодно. Стены невыносимо давили на нее, сжимаясь и разжимаясь в такт ударов сердца. Узкий ларек становился все теснее, заживо хороня ее как в склепе. Марина тяжело задышала, еще раз отчаянно подергала ручку.