Страница 22 из 102
***
Глеб все утро пересматривал запись с видеокамеры мертвого оператора. Наверное, уже в тысячный раз. По темно-синему небу медленно двигались облака, не желая выпускать из своих объятий полную луну, старый потемневший от влаги кладбищенский крест, искусно выточенный из дерева, подсвечивался лампой, стоявшей где-то сбоку. Вот убитый входит в кадр и поднимает ее, чтобы сделать освещение на кладбище еще более пугающим, затем недовольно оборачивается.
- Отойдите от штатива, это дорогое оборудование! Не мешайте, я же работаю! – ругается он на невидимого собеседника.
Чья-то широкая спина в черной кожаной куртке ненадолго заслоняет картинку, чувствительный микрофон фиксирует шелест одежды и звук падающего тела, смягченный рыхлой землей. Незнакомец уходит, убрав руки в карманы и показав лишь темный, коротко стриженый затылок. Все. Перед ним труп, таким, как они его нашли. Удивленный, без признаков пережитой боли и страданий. Все заняло меньше минуты.
- Не понимаю, - выдавил из себя Глеб и остановил запись, - не понимаю…
Если перед ним находилась головоломка, то у него не хватало ума, чтобы ее понять. У видеооператора извлекли кишечник, оставив малюсенькую дырочку в правом боку, но криминалисты не обнаружили возле лежащего тела никаких отпечатков преступника. Их цепочка проходила мимо, удаляясь вглубь кладбища.
- А знаете, - Павлик понизил голос, - вдруг легенда про Быка, которую читает Ветрова в предыдущей записи, правда? Если его убил призрак, он мог сделать это практически мгновенно!
Помимо теплой постели, Глеб представил себе кусок сочного жареного мяса и кружку горячего глинтвейна. Идеальное сопровождение под любой сериал с непритязательным сюжетом. Ему требовалось разгрузить мозг, кипевший от деталей убийств, чтобы затем взглянуть на дело Франкенштейна по-новому.
***
Ровно в час дня, Лили прошла на задний дворик кафе и привычно сморщилась от сладковатого запаха гниющих продуктов. Мусор и сложенные в ящики пустые бутылки из-под алкоголя занимали большую часть территории, в другом углу курил директор заведения, стряхивая пепел в высокую металлическую бочку. Вечно небритый, со впалой щуплой грудью, он был грубоват с работниками, но при этом ковром расстилался перед посетителями.
- Опаздываешь? – подозрительно спросил он, рассматривая ее запыхавшийся вид.
Ее приняли в кафе под мамину ответственность, и она прекрасно понимала, что находится здесь на птичьих правах. Загрузка в выходные вырастала и одна официантка не справлялась, вот ее и взяли на особых условиях. Обслуживать клиентов по субботам, воскресеньям и праздникам с двенадцати дня до двенадцати ночи. Под конец Лили не чувствовала ног и плохо соображала, но терпела. Заработанные деньги были единственной возможностью купить хоть что-то для себя: колготки, помаду, платье. Мамина зарплата уходила на питание и коммуналку, а отец и вовсе застрял в долговом рабстве.
Ей не хватало папиной поддержки. Лили хорошо помнила, каким веселым и радостным он приезжал к ним раньше, привозил коробки шоколадных конфет, сувениры из других городов и обклеивал холодильник магнитиками, собранными со всей страны. Благодаря взятой в кредит фуре, он умудрялся не только отдавать кредит, но и копить деньги на ремонт дома, откладывая каждую свободную копейку и регулярно повторял: «Погоди, дочка, к твоему двенадцатилетию я сделаю ремонт, и ты заживешь, как королева!».
Авария, унесшая жизни пяти человек, поставила на их будущем жирный крест. Вернувшись из больницы со сломанной ногой, отец забыл, что значит смеяться, резко постарел, сморщился, как печеное яблоко. Вместо него в доме поселилась тень, тихая и равнодушная. Лили даже пугалась, встречая его на кухне или в гостиной, он возникал посреди комнат и также исчезал, шаркая тапочками, как древний старик. Позже его судили, и он выплатил все, что у него было, как откупные семьям погибших, но накоплений не хватило, и отец влез в новые долги, продав даже то, что успел купить. В его руках часто лежал сотовый с набранным номером, но папа так и не решился позвонить, хотя Лили была уверена – он хотел, чтобы родственники пострадавших его простили.