Страница 5 из 9
Уважаемый Семен Ефимович! Еще вчера получил Ваше письмо, сразу попытался ответить, написал, но возник при отправке какой‐то сбой. Это я к тому, что вчера был запал, как‐то я был очень эмоционально настроен.
Но, может быть, письмишко мое до Вас долетело? Тогда повторяюсь и первый тезис – это, конечно, Ваша щедрость. Всю историю с сержантом Соломиным я не знал. Но и в другой Вашей «приписке» много интересного и для меня неожиданного. С человеческим грустным любопытством прочел я и заметки о Семанове, и историю Ганичева. В предыдущем письме я даже написал Вам, что кое‐что с Вашего разрешения, я бы процитировал в своих Дневниках. Но вот вчера встретил Ганичева в театре, и стало как‐то за него больно – и сам он болеет, и совсем недавно у него умерла жена, а я знаю, что это такое. Жалость подстерегает нас на каждом шагу.
Ваши разговоры с Верой Зубаревой меня и порадовали – все‐таки Вы замечательно едко и весело пишите – некоторыми пассажами окунулся почти в родную атмосферу. Помню, как в свое время меня единожды привлекли к обсуждению жилищного вопроса и кому‐то я там помешал. Больше не привлекали. Правда, помню, как мой знакомый Володя Савельев, знакомый шапочно, мне как‐то признался, что квартиру получить несложно.
Наверное, и дачу. Я ее, когда просил, не получил. Дело было так, когда мне стало возить покойную Валю за 100 километров на один день тяжело, я написал письмо в Литфонд, председателю, что готов передать в Литфонд свою дачу, но прошу выделить мне комнату в Переделкино. Возможно, чтобы получить что‐то в Переделкино, надо было все бросить и только этим заниматься. Сплоченная многонациональная общность здесь безусловно существует. Но все иногда рассыпается от вопросов незаинтересованных людей. Я помню, как во время заседания приемной комиссии, когда одна влиятельная дама выступала против одного из претендентов, я обратил внимание на то, что цитаты, которые она приводила, говорили об обратном. О ком шла тогда речь, я не помню, но хорошо помню, что меня поддержала Инна Анатольевна Гофф [24], с которой я не был знаком. Ну и все естественно пошло так, как надо. Но уже давно я сделал вывод, что от писателей надо держаться подальше. Многие позиции Вашего письма я принял к сведению, спасибо. По обыкновению, не перечитываю. Здоровья и удачи. Попадется Ваш роман, я прочту.
С.Н.
_______________
8 февраля 2011
Уважаемый Сергей Николаевич!
Не ожидал столь быстрого ответа, а сам, как видите, замешкал. Как жаль, что первый вариант Вашего письма (который с запалом) пропал! Бывают такие шутки в интернете, ничего не поделаешь.
Я не совсем понял, в чем Вы увидели мою щедрость. Если в том, что я послал Вам книги, то я вижу гораздо больше щедрости с Вашей стороны. Я хорошо представляю, как атакуют Вас молодые и седовласые авторы со своими нетленками, отталкивая друг друга локтями, но Вы нашли время залпом, можно сказать, их прочитать и одарить меня столь ярким отзывом!
Всякие истории с Литфондом и прочим, мне известны, но, слава Богу, в основном не из личного опыта. Я в свое время один раз обращался в Литфонд за помощью: когда книжку в Детгизе очередной раз отложили (она выходила шесть лет!)[25], и я основательно сел на мель. Под гарантийное письмо издательства Литфонд дал мне взаймы 700 рублей, которые издательство вернуло из моего гонорара через два или три месяца. Этим все щедроты Литфонда для меня были исчерпаны – если не считать двух‐трех путевок в дома творчества, всегда за полную стоимость. Этим благом я не мог широко пользоваться, так как работа требовала частого посещения Ленинки или Исторички, так что работать в домах творчества мне было не с руки. Кооперативную квартиру я построил на первую свою книгу, еще до вступления в СП. Дачу просить даже в голову не приходило, в Переделкине ведь обитали небожители, а о других возможностях я понятия не имел, не интересовался. Один раз пытался было поехать с женой в ГДР в порядке индивидуального туризма (за полную стоимость, конечно), но в последний момент меня «не утвердили». Официальное объяснение состояло в том, что заграницу я собрался в первый раз. На вопрос, как я могу поехать во второй раз, не съездив первый, Кобенко, тогдашний оргсекретарь Московского отделения[26], ничего ответить не мог. Зато было ощущение, что мне от них ничего не надо, это давало какой‐то минимум независимости. На днях мне прислали порцию гуляющих по интернету шуток, одна из них мне показалась гениальной: «Суть известной басни Крылова состояла в том, что лишь потеряв сыр – можно обрести свободу слова». Какова трактовка, а? Не этому ли надо учить студентов Литинститута? Жаль, что Вы уже не ректор, а то посоветовал бы Вам взять эту мудрость на вооружение! Я понял, что подсознательно всегда ею руководствовался, и это очень помогало жить и работать – и в Союзе, и здесь, в Штатах.
Ганичева я помню молодым здоровым детиной, то, что Вы о нем сообщили, навеяло грустные мысли. Особых симпатий к нему, как Вы понимаете, я не питаю, но, конечно, жаль человека. Остаться одному на старости лет, с букетом болезней – что и говорить, печально! Все мы неумолимо движемся к заветному пределу…
Володю Савельева[27] «в прошлой» жизни я тоже знал шапочно, совсем чуть‐чуть, а когда я приехал первый раз отсюда и зашел в Союз [Писателей] за какой‐то справкой (уже не помню, за какой), он встретил меня как‐то очень сердечно. Это было еще при Горбачеве, то есть СССР еще был и единый СП был, так что меня встретили настороженно, говорили вежливо, но с опаской, это чувствовалось, и вдруг в коридоре я столкнулся с Савельевым. Он очень радушно ко мне отнесся, чуть ли не обнял, тотчас оформил нужную бумагу, подписал у кого надо, и через десять минут я вышел с очень теплым ощущением в душе. Сейчас судорожно пытаюсь вспомнить, что именно мне было нужно, и не могу, как отрезало. Потом, уже когда СП распался, он тоже был очень радушен и буквально уговорил меня «восстановиться» в СП Москвы[28]. Все, что было нужно, он оформил за пять минут. Так что у меня сохранилось к нему очень теплое чувство. Прожил он после этого недолго, увы…
Ну, а мы с Вами, вопреки всему и несмотря ни на что, будем продолжать жить, работать и получать от жизни возможно больше радости (по‐еврейски говорят – нахес). Во всяком, случае, от души этого Вам желаю.
Ваш С.Р.
P. S. Если Вам интересно познакомиться с мои романом «Хаим‐да‐Марья», то я охотно и с большим удовольствием Вам его пошлю – у меня еще имеется достаточное число экземпляров в запасе. Но хочу оговорить условие, что это не должно ни к чему Вас обязывать.
_______________
8 февраля 2011 г.
Уважаемый Семен Ефимович! Письмо получил, отвечу чуть попозже. Каждое Ваше письмо поднимает во мне ворох воспоминаний.
С.Н.
Не сердитесь.
_______________
11 февраля 2011 г.
Уважаемый Семен Ефимович! Не могу не сказать, что‐то меня в Ваших письмах цепляет – свое, личное. Может быть, чисто еврейское понимание «недополученности» в этой жизни. Хотя, с другой стороны, я отчетливо понимаю, что это чувство шлифует душу и воспитывает чувство избранничества. Вас «выперли» – простите за термин – из Москвы, с родины, мне не могут простить увлеченности делом, добросовестности, нежелания примкнуть к какому‐нибудь лагерю и быть там верным прихвостнем.
Я отчетливо могу понять, что, выпустив 70 книг в ЖЗЛ[29], у Вас были определенные пристрастия, но ведь, судя по всему, было и высокое качество.
24
Гофф Инна Анатольевна (24 октября 1928, Харьков – 26 апреля 1991) – русская советская писательница и поэтесса, автор популярной песни «Русское поле» и многих других. (Википедия)
25
Семен Резник. Завещание Гавриила Зайцева, М, Детская литература, 1981, 128 стр.
26
Должность Организационного секретаря Союза Писателей была учреждена для почти официального надсмотра над писателями со стороны КГБ. Тот, кто ее занимал, мог вообще не быть писателем.
27
Савельев Владимир Семенович (1934–1998), поэт и переводчик, занимал какой‐то пост в Московском отделении Союза Писателей СССР.
28
После развала СССР и Союза писателей СССР из его обломков образовалось несколько писательских Союзов. В Союзе писателей России верховодили национал‐патриоты, первым секретарем они избрали В.Н. Ганичева. Союз писателей Москвы возглавили известный критик Валентин Оскоцкий и поэт Владимир Савельев. Они предложили мне, как бывшему члену СП СССР, восстановиться в их Союзе. Когда я согласился, они попросили написать заявление. Я было ответил, что, когда меня исключали, никаких заявлений не требовали, потому и восстановить должны без заявления; но тут же понял, что «выпендриваться» перед ними не следует: не они меня исключали, а для восстановления нужно мое формальное заявление.
29
За десять лет работы в редакции серии ЖЗЛ под моей редакцией было издано примерно 60–70 книг – по 6–7 в год.