Страница 6 из 21
— Какое сегодня число, капитан?
Вопрос был настолько неожиданным, что на мгновенье Арцеулов лишился дара речи. Казалось невероятным, что Верховный потерял счет времени. Впрочем, Ростислав быстро пришел в себя.
— Четвертое января, ваше высокопревосходительство! Если по большевистскому календарю…
— Ладно, — лицо адмирала дернулось (а может, он попытался усмехнуться?). — Сойдет и большевистский… Значит, у вас три дня, капитан. К седьмому числу вы должны быть в Иркутске.
Ростислав автоматически проговорил: «Так точно», мельком соображая, как можно попасть в Иркутск из нижнеудинской западни.
— В Иркутске вы найдете генерала Ирмана. Он начальник научного отдела военного министерства. Запомнили?
Арцеулов вспомнил коньяк и рассказ Любшина. Со вчерашнего дня в Иркутске не было никакого военного министерства, там заправлял эсеровский Политцентр, который едва ли окажет ему помощь в розысках совершенно неизвестного генерала. Похоже, адмирал подумал о том же.
— Я все знаю, капитан. Но вы должны найти генерала Ирмана в любом случае. Найти и передать ему мое письмо. Вы меня поняли?
— Так точно, — повторил Арцеулов и замолчал, видя, что Верховный собирается продолжать.
— В письме будет только условный знак. На словах предадите следующее: «Приказываю завершить проект «Владимир Мономах». Руководитель проекта прибудет к двадцатому января. В случае неудачи все должно быть уничтожено.» Повторите, капитан.
Арцеулов слово в слово повторил послание. Адмирал несколько секунд стоял неподвижно, а затем поднял глаза на Ростислава. В адмиральском взгляде сквозило нечто, похожее на удивление.
— Вам что-нибудь неясно, господин Арцеулов?
— Извините, ваше превосходительство, — заспешил Арцеулов, которому было неясно не «что-нибудь», а абсолютно все, от начала до конца. — Я найду генерала Ирмана…
— Совершенно верно, — резко перебил его Верховный. — Вы должны найти его живым или мертвым…
— Если он будет мертвый, — невольно усмехнулся Ростислав, — он едва ли сможет точно выполнить ваш приказ.
— Да, конечно, — адмирал тоже улыбнулся, и лицо его на миг потеряло обычную суровость. — Извините, капитан, зарапортовался. Если Ирмана не будет в живых — слышите, только в этом случае! — найдите полковника Лебедева. Он тоже служит в этом же управлении министерства. Больше об этом никто не должен знать. Еще вопросы?
— В послании сказано «в случае неудачи»… Как это понимать?
— А вам и незачем это понимать, — лицо адмирала вновь застыло и маленькие серые глаза впились в Ростислава. — Ваше дело, капитан, точно передать все Ирману. Впрочем, если он будет столь же непонятлив… Под неудачей я имею в виду неудачу самого проекта. Затем, если его руководитель не прибудет к двадцатому января, и возникнет опасность захвата объекта красными. Или еще кем-либо… До двадцатого января уничтожать проект запрещаю! Запомнили?
— Так точно, — в третий раз отчеканил Арцеулов.
— Хорошо, — сухо произнес адмирал, отворачиваясь и глядя куда-то в сторону. — Имейте в виду, я уже посылал полковника Белоногова. Похоже, красные что-то знают об этой операции. Желаю вам быть более осторожным… Возьмите письмо.
Письмо было небольшим, в половину обычного, без конверта и даже без какой-либо надписи на обратной стороне. Арцеулов успел заметить, что в самом письме никак не больше трех строчек.
— Я не запечатал его, — продолжил Верховный. — Прочитаете и выучите наизусть. Но уничтожать только в самом крайнем случае. Без письма Ирман вам может не поверить.
Арцеулов кивнул и спрятал листок в нагрудный карман своего английского френча.
— Мы, наверно, больше не увидимся, — внезапно сказал адмирал. — Но, в любом случае, я рад, что эти месяцы рядом со мной был такой отважный и преданный офицер, как вы… Прощайте, господин капитан.
Арцеулов козырнул и, щелкнув каблуками, вышел из кабинета. Он понял, что Верховный уже не верит в продолжение борьбы. Значит, никакой Монголии не будет. Что ж, в этом случае приказ адмирала оставлял ему хоть какой-то смысл дальнейшего существования. По крайней мере до двадцатого января, когда должен быть завершен совершенно неведомый ему проект «Владимир Мономах».
Он шел по коридору, не обращая внимания на царящую вокруг суматоху и даже не откликаясь на вопросы — кое-кто из знакомых офицеров уже успел узнать об аудиенции и спешил поинтересоваться случившимся. Арцеулов качал головой — теперь, когда был дорог каждый час, он должен покинуть поезд немедленно, покуда это еще возможно. Не удержавшись, он выглянул в окно и вздрогнул — прямо у эшелона, всего в нескольких шагах, стояла ровная и плотная цепь легионеров. Веселые парни в теплых полушубках довольно скалились, поглядывая на поезд Верховного. Очевидно, за последний час многое изменилось, и все люди, оставшиеся с адмиралом, оказались в западне.
Зайдя в купе, Арцеулов первым делом запер дверь и вытащил из нагрудного кармана письмо. Он не ошибся — в нем было всего три строки. Наверху стояло: «Генералу Ирману. Лично»; внизу была хорошо известная ему подпись Верховного, а посреди… Вначале Ростислав ничего не понял, затем вчитался, и, наконец, до него дошло.
Единственная строка странного письма гласила: «Рцы мыслете покой».
Для пароля адмирал отчего-то воспользовался названиями трех букв церковно-славянского алфавита. Что ж, очевидно, загадочный генерал Ирман должен иметь обо всей этой тарабарщине куда более точное представление.
Надо было собираться. Мелькнула мысль, что письмо неплохо бы зашить куда-нибудь в подкладку френча — но времени не было, и Ростислав вновь спрятал его в нагрудный карман. Собственно, брать из вещей было почти нечего. Арцеулов проверил оба свои револьвера: служебный «наган» и маленький бельгийский «бульдог» — подарок давнего приятеля и сослуживца по Марковскому полку Виктора Ухтомского. В полевую сумку он аккуратно уложил две гранаты — такому оригинальному использованию сумки его научил ротный, капитан Михаил Корф. Оружия хватало. Хуже было с деньгами, и Ростислав выругал себя за то, что не попросил у адмирала командировочных. Значит, железная дорога отпадала сразу, да и возможность как-то прокормиться в пути становилась проблематичной. Впрочем, сейчас уже было не до того. Ростислав еще раз выглянул в окно. Ровный строй легионеров стоял и здесь — поезд был окружен со всех сторон. Следовало поторопиться.