Страница 62 из 63
Дымыч торжественно и неторопливо зажег старомодную спичку, воздух наполнился запахом костра, дымком, словно тянущим из трубы хорошо протопленной избы или бани. А из кармана Дымыча появился заветный мешочек для птиц.
– Распугал ты моих зябликов, зимородков… – закряхтел Дымыч, отворачивая края мешочка. – Ни на что, кроме собственной персоны внимания не обращаешь, неинтересно тебе. Пустой ты, Пашка, не любознательно с тобой. Чувствуют это девушки. Жаловаться, небось, пришел?
Пашка было открыл рот, издал нечленораздельный звук, но тут же досадливо махнул рукой, схватил перчатку Дымыча и, нещадно заворачивая и сминая ее во все положения, выдавил:
– Ну, да…
Дымыч бросил первую порцию крошек поодаль, внимательно наблюдая за птицами. Казалось, что Пашкину реплику он так и не расслышал. Пашка заволновался, заерзал, укладывая перчатку на место.
– Дымыч, я с ней уже месяца два как по кино да кафе гуляю, а она будто льдом покрыта. Ни обнять по-серьезному, ни поцеловать…
Дымыч сосредоточено бросил вторую жменю.
– Я тебе вот что скажу, Пашка, – разворачиваясь, заявил Дымыч. – Брось ты эту затею с ней. Не твоя она. Знаешь, как бывает? Хочется красивое, дорогое, а денег не хватает. Вот так и тут. Удел твой – девушки попроще…
Пашка даже возражать не стал, вычерчивая на крышке стола невидимый рисунок. Согнулся, плечи опустил, понимая, что вся его ситуация точно попадает под описание.
Дымыч выпустил облачко густого, насыщенного ароматами цветения садов дыма, задумался.
– Мне твое стремление понятно, потому что именно о том и история моя, – продолжил он рассказ. – Была в той же рыбацкой деревеньке и девчушка, что выбивалась из общего представления. Ее Снегурочкой звали все. Поначалу за внешность такое прозвище дали, потому что личико, волосы, брови у нее были снежно-белыми, а глаза, как льдинки, – так и веет холодом. А после уж на характер ее прижилось. Вышло с ее участием несколько историй, таинственных и трагичных. Поскольку внимания она мужского избежать не могла, то первым, кто отчаялся ухаживать, оказался клерк по продажам. Паренек ушлый, вертлявый, шумный и компанейский. Он тут же растрезвонил, что растопит жаркой страстью своей Снегурочку без остатка. Даже, помнится, ставки делали, живо наблюдая, как будет история развиваться. Клерк этот начал лихо: цветы, вино – невидаль в тех краях необычайная – все это он очень аккуратно таскал на работу в конторку Снегурочке, зачастую засиживаясь с нею за кофе да за чаем и про работу забывая.
Пашка уставился на птиц по направлению взгляда невозмутимого Дымыча. Пернатые точно и быстро собирали в снегу угощение, оставляя тоненькие крестики следов. Следы эти переплетались, путались, образуя причудливый рисунок, какой бывает на стекле при сильном морозе.
– Только роман этот никак не имел ни продвижения, ни финала. Снегурочка была ровна, даже работать не прекращала, внимая витиеватым речам клерка. С подарками тоже поступала мудро, заботливо угощая весь коллектив конторки. Клерку тоже доставалась равная порция, и вместо ожидаемого тет-а-тета при свечах выходил незапланированный корпоратив. А тем временем в местном баре зрители и болельщики теряли терпение, подначивая клерка да подталкивая к активным действиям. Однажды и он не выдержал, приняв лишнего в баре, отправился в избу на самом краю леса, где и обитала та самая Снегурочка. Оборону от пьяного ухажера она выдержала с честью, потому что во дворе ее обитал здоровенный белый пес. От страху клерк преувеличил того до размеров медведя. В планах у пса хоть и не было загрызть клерка, но напугал он его до заикания. Едва пьяный воздыхатель рванул калитку, явился из снега сторож, встал на задние лапы, положил оные на плечи гостя незваного и дружественно произнес: «Гав!». То ли разверзнутая перед лицом пасть, то ли бас пса очень впечатлили клерка. Он моментально протрезвел и унесся со всех ног восвояси.
Дымыч отложил трубку в сторонку, спрятал в карман пустой пакет и покосился на Пашку.
– Вот тебе птица – существо трепетное и пугливое. Это и есть для тебя тренажер. Они, как и девушки, вмешательства в их пространство не любят, однако довериться могут. Погляди…
Дымыч достал из кармана сухарь, торжественно уложил на ладонь и протянул птицам. Возле предложенного угощения моментально уселись две синицы, внимательно исследовали черными бусинками глаз лицо Дымыча, а после ухватили сухарь, немного повозились, топчась доверчиво по ладони, и утащили добычу.
– Видал? Есть мне доверие! Даже два… как обычно, – победно заявил Дымыч. – А у тебя не выйдет.
Пашка сокрушенно вздохнул, порылся в карманах, потом махнул рукой с досадой и опять поник.
– История с клерком на этом не закончилась, – рассказывал дальше Дымыч. – Затаил он злобу на Снегурочку. Да и подсчитал затраты вложенные, припомнил издевательства, снарядив себя изрядной обидой. Не мытьем, так катаньем. Дождался он, пока Снегурочку на инвентаризацию в холодильник отправят. Место там не людное и очень холодное. Только во время выгрузки народ появляется, а так все по бытовкам да по конторам греются. А Снегурочке как раз распоряжение выдали – остатки на складе с ведомостями сличить. Возомнил он, что в этой самой камере холодильной он ее и накажет за холод и неприступность. Дело в том, что дверь камеры морозильной закрывается снаружи. Старая камера. Как только туда человек заходит, сразу на предохранитель ставят, чтобы не захлопнулась, иначе не выйти без посторонней помощи. Так Снегурочка и поступила, а ухарь наш – за ней следом, да дверцу и захлопнул, чтобы план его коварный осуществился. Думал этот безнадежно глупый человек, что будут они греться вместе да спасения ждать. Там и сладится у них не дружба. Да вот только нашли их запертыми в морозильной камере на следующие сутки. Там продукция, рыба, в теле которой минус двадцать восемь градусов по Цельсию, как уж тут выжить. Клерк в ледышку превратился, Снегурочку удалось спасти. Говорят, что были они по разные стороны камеры…