Страница 59 из 63
Тут без краткого обсуждения не обошлось, мнения разделились, предположения не стали обрастать цепочками приключений, потому что слушатели хотели слышать дальше от Дымыча невероятную историю. Он поглядел на печенье, даже крутанул тарелку, развернув к себе поближе наиболее поджаристое, но ничего не взял. Публика напряглась: Дымыч брал угощение только по окончании рассказа. Значит, скоро придет к финалу его повествование.
– Джинн спасенный меня отыскал. Пришел в гости с бутылкой какого-то вермута и благодарностью. Среди прочего открылась его колдовская специализация: являлся он властителем времени. И тут меня как током прошибло. Ведь я мог бы помочь той самой коллеге, что не выходила у меня из головы. Джинн некоторое время противился: его, видите ли, за такие вот выходки могут в сосуд заточить и в море зашвырнуть на веки вечные. Но после второй бутылки водки чудо он все-таки сотворил.
Дымыч затянулся, прервав рассказ. Затяжка опять была глубока, до самых искр.
– С тех пор не видел я ни знакомой своей, ни джинна. Если со вторым все более или менее понятно – попал он в заточение, вытащит кто-нибудь за желания, то с нею, с коллегой моей, – сложно. Задумался я не на шутку: вдруг навредил ей этим? Искал ее долго. С ног сбился, но так и не нашел. Сгинула она как будто. Вот такая история. Желание менять что-либо в своем прошлом – это не всегда хорошо…
– Дымыч, а ты ее имя помнишь? Мы бы поискали, чтобы закончить-то твою историю, – вдруг проявил инициативу Пашка.
– Давно это было, Пашка, – признался Дымыч. – В виду собственной вины, постарался я выкинуть из головы воспоминания о событиях этих. Да вот мелочи получилось позабыть, а всю историю – нет.
Дымыч потянулся к вожделенной печенюшке, но Мария внезапно отклонилась, выпрямила спину и произнесла голосом, который никто не узнал:
– Мария ее звали. Но это уже совсем другая история…
И голос этот был так похож на ангельский, что по спине у всех пробежали мурашки.
Глава 3
Дымыч курил сегодня что-то отвратительное. Оно душило и вышибало слезу, как дым от прогорающих палых листьев и пластика. Прямо перед столиком, облюбованным Дымычем, разлилась огромная лужа, рыжая и мутная от растворившейся в ней глины. Пашка старательно ковырял канавку, чтобы слить это «озеро» в овражек.
– Пашка, ты шевелись, – требовала Никитишна.
Никитишна была одета, как обычно, в платье с синими цветами и фартук с выцветшими от многих стирок подсолнухами. Едва где-то в округе появлялся этот наряд – тут же можно было ожидать громогласное приветствие и звучную пронзительную болтовню.
– Никитишна, ты бы отошла, – кряхтел Пашка, деловито работая лопатой. – Глина скользкая – неровен час поскользнешься да выкупаешься.
Пашкино кряхтение не произвело на громогласную Никитишну ровно никакого впечатления, она шагнула ближе и… Никитишна вошла в грязную лужу, как «Титаник» в море, когда его спускали со стапелей, подняв целую волну брызг. Пашку окатило этой волной с головы до ног, на Дымыча попало несколько капель. Он стал оглаживать ухоженную бородку, укрывая усмешку.
– Никитишна, вот на русалку ты не очень похожа, разве что неловкостью… – заметил Дымыч, справившись со смехом.
Пашка утер лицо чистым носовым платком, чертыхнулся, глядя на Никитишну, которая выбиралась из лужи на четвереньках и ругалась на чем свет стоит, упоминая и прорвавший водовод, и производителей труб, и неповинного Пашку, зацепив и всех, с кем недавно имела конфликты. Дымыч почему-то остался неохваченным, она только махнула на него рукой, разбрызгивая рыжую грязь, и поспешно удалилась восвояси.
– Дымыч, а ты и русалок видел? Раз с таким знанием дела заприметил, – хохотнул Пашка, усаживаясь на траву около лужи.
– Чтоб ты понимал, я не просто видел, Пашка, – сообщил Дымыч, выпустив огромное облако дыма. – Даже под чары попал одной такой особы.
Пашка заинтересованно уставился на Дымыча, утирая проступившую от дыма слезу.
– Дымыч! Ты, под чары? Не верю! – рассмеялся Пашка, стягивая мокрую футболку.
Дымыч задумчиво уставился куда-то вдаль, Пашка даже невольно проследил направление его взгляда, но ничего, кроме нависших над забором ветвей сливы не увидел, а выражение лица у Дымыча было таким, будто он увидел что-то очень дорогое, как приятные воспоминания.
– Был я молод и неразумен, – начал Дымыч, выпустив еще одно облачко дыма. – В ту пору болел я практически каждой девушкой, что заговоривала со мной или привлекала внимание. Научиться спасаться от такой напасти – задача сложная. Но это только мужчина поймет. Что тут женщинам ветреным пояснишь? Невдомек, как мы из-за них страдаем…
Пашка старательно закивал головой, но ни слова не произнес, чтобы не вспугнуть такой любопытный рассказ Дымыча.
– Намаялся я со своими горячностью да страданиями, и решил уединиться, – говорил Дымыч, доставая еще один кисет с табаком из кармана. – Предложили мне тогда пойти поработать на одной лодочной станции. Никакого туризма там не предполагалось. База строго мужская, рыбацкая. Да кто бы мог предположить, что попаду я из огня да в полымя…