Страница 2 из 3
— Я согласен, — сухо ответил он.
Вагон монорельса врезался в стену Трубы и прорвал ее по всей высоте, вывалившись на половину наружу. В черное отверстие, окаймленное расплавленным пластиком и горелыми проводами вперемешку с изоляцией, глядели звезды.
— Через купол на них смотреть веселее, — сказал почему-то Рой, потирая переносицу. — Они… они как-то ярче…
Эдик кивнул, хотя никогда не любил смотреть на звезды. Они никогда не доставляли ему проблем, это оставалось прерогативой людей.
Сережа тем временем возился с биоискателем, ковырялся в каждом углу вагона, переворачивал сиденья, заглядывал под груды исковерканных тел. Делал он свою работу с толком, расстановкой, но все-таки было видно, что нервничает.
Слишком много жизней унесла эта проклятая авария.
Ибрагиму похоже было все равно. Он словно тень следовал за Сережей с винтовкой наготове и иногда помогал оттаскивать трупы.
Эдик сидел на ящике с пивом, в котором не хватало примерно половины тары, и курил, пуская дымные колечки в провал в стене.
— Как там? — крикнул он Сереже.
— Глухо! — откликнулся он. — Живых не осталось. Если и были — они уже не-люди.
Сердце на секунду замерло, сомневаясь стоит ли ему отстукивать секунды дальше, а потом забилось как бешеное.
Он ведь понимал, что все напрасно. Поэтому и тянул время. Они могли оказаться на месте крушения еще днем.
— Что ты скажешь? — спросил Эдик у Роя.
Тот пожал плечами:
— Плохо. Ремонтинкам тут возни на неделю. А ведь еще надо обеспечить постоянное прикрытие… Наружу даже руку страшно высунуть — вмиг оттяпают.
Эдик кивнул и выстрелил во мрак — появившаяся в щели между вагоном и стеной мутно-серая голова взорвалась гейзером липкой коричневатой жидкости.
— По бутылочке? — спросил Эдик, доставая из ящика 'Оболонь'.
— Стратегические запасы пропиваем? — попробовал отшутиться Рой.
Эдик серьезно кивнул:
— Ты телеграфируй пока в центр. Расскажи, так мол и так, работа предстоит серьезная. В живых никого не осталось.
Быстрая тень всего лишь на мгновение мелькнула, располосовав вагон на две части — и скрылась, в других тенях, неживых и неподвижных.
Рой этого не заметил, он увлеченно тыкал в клавиши радиотелефона, пытаясь связаться с городом.
— Лучше скажи… — прошептал Эдик, поднимаясь, — чтобы они заварили выход и сюда не совались…
Рой замер с трубкой в руке.
Вид у него был довольно жалкий.
Теней стало уже намного больше.
И он их увидел.
Люди, которые только что сплошным ковром покрывали пол вагона, поднимались на ноги и с невообразимой ловкостью атаковали их.
Почти сразу не повезло Сереже — мальчишку мгновенно накрыла куча-мала однообразно бледных тел с необычайно живыми глазами.
Ибрагим еще некоторое время отстреливался, а когда понял, что шансов нет, засунул дуло пистолета в рот и выстрелил.
Его схватили за ноги и оттащили вглубь вагона. Эдику почудилось, что он слышит чавканье. Хотя вряд ли — расстояние было слишком велико.
Эдик с Роем стояли спиной к спине рядом с ящиком и выцеливали серые тени, кружащие вокруг них безумный хоровод, но ни разу не попали — вампиры не собирались идти напролом, как в каком-нибудь старинном фильме ужасов.
— Эй! — крикнул кто-то из бледнокожих. — Сдавайтесь по добру, по здорову! Ваш друг уже с нами!
Сначала было тихо…
— Ребята, это здорово! — крикнул Сережа, который, впрочем, не спешил выходить на свет. — Забудьте о том, что вам говорили раньше! Все это туфта! Я… я никогда не чувствовал себя так хорошо, так легко, так свободно… вы ведь тоже можете стать бессмертными, парни!
Пуля визгливо чиркнула по металлу и ушла куда-то во мрак. Рой дрожащей рукой вставил в винтовку новый магазин.
— Эй, мы ведь легко можем вернуть эту пулю! — весело проговорил Сережа. — Но мы хотим дать вам шанс! Эдик, Рой, зачем повторять судьбу Ибрагима? Идите к нам…
— Я хочу видеть свою дочь, — тихо, очень тихо произнес Эдик.
Но вампиры его услышали.
3. Инга
Это случилось неделю назад.
Позже он скажет товарищам, что почувствовал что-то зловещее, жутко неправильное, когда ключ сухо щелкнул в замке, и дверь с легким скрипом отворилась.
На самом деле было не так. В тот вечер ему было хорошо, необычайно хорошо, такого не случалось уже несколько лет подряд после смерти жены. Сегодня на работе он вдруг понял, что в жизни еще не все потеряно. У него есть семья и замечательная дочь.
Эдик вошел в прихожую, стащил с ног ботинки и только тогда крикнул:
— Инга! Я дома!
Квартира отозвалась тишиной и перещелкиванием старинных часов-ходиков. Однако это не было тишиной пустой комнаты, Эдик чувствовал, что в квартире кто-то есть.
Он замолчал, прислушался, растерянно поглаживая правый карман брюк, в котором держал часы, подаренные женой в день свадьбы. Неслышно ступая, прошел по коридору, заглянул в зал. Шагнул дальше, к ванной комнате.
На полу перед крепкой дубовой дверью валялась пухлая книжица в переплете из дешевого кожезаменителя.
И вот тут только Эдик почувствовал, что случилось что-то жутко неправильное, зловещее…
Двигаясь на автомате, он поднял фотоальбом с пола и постучал в дверь ванной.
— Уходи… — тихо ответила Инга.
— Доченька, милая… — прошептал он. — Открой…
— Не пытайся выломать дверь, — сказала она. — У меня твой нож, отец…
— Я… — начал было Эдик, но замолчал не в силах произнести хоть что-нибудь.
— Я знала, что у тебя есть альбом, в котором хранятся ваши с матерью фотографии, — прошептала Инга. — Я видела эти фотографии — свадьба, мое рождение, ваши счастливые улыбки… Господи, как я тогда любила тебя, папа… за то, что после матери у тебя не было ни одной женщины… за то, что ты продолжал любить ее… Я и не подозревала, что есть еще один альбом.
— Но…
— Почему ты не сказал мне, отчего она умерла? — спросила Инга.
Эдик промолчал, бессильно прислонившись холодным лбом к дверному косяку.
— Открой первую страницу альбома, папочка.
Он не открыл ее — он и так прекрасно знал, что там будет.
Сырой каземат, решетка из толстых железных прутьев, бледная девушка в синем выцветшем вечернем платье. И лишь глаза — ярко-зеленые без черных точечек, что вообще-то нехарактерно для вампиров.
— Лера очень боялась смерти, — тихо сказал Эдик. — Поэтому она сама подставила шею под укус. Видит Бог, я не хотел этого…
— Переверни страницу, папа…
Здесь было две больших нецветных фотографий, снимал близкий друг Эдика, Рой. Он же проявлял пленку и печатал снимки. Эдик ни за что не решился бы доверить это частной фотомастерской.
Подвал. Связанная по рукам и ногам девушка, без движения лежащая на грязном полу. Рядом — упаковка пива. Любимого пива Эдика — 'Оболони'.
На второй фотке диспозиция чуть изменилась. В кадре появился Эдик с бутылкой наготове.
— А я всегда считала тебя простым менеджером пивоваренной компании, — тихонько засмеялась Инга. — Но откуда у простого менеджера возьмутся такие пристрастия? И знания — знания профессионального убийцы.
Он промолчал.
— Еще раз переверни страницу… — вновь попросила Инга.
— Хватит! — властно приказал Эдик и кинул фотоальбом на пол. — Она сама сделала свой выбор, Инга.
— Она хотела жить, папа…
— Она хотела укусить тебя!
— Какая теперь разница… прощай, отец…
И тогда Эдик врезался плечом в дверь, с мясом вырывая щеколду из косяка.
В тот день ему удалось спасти жизнь дочери.
Она вышла в круг света осторожной кошачьей походкой, готовая при малейшей опасности пуститься в бегство.
— Привет, Инга, — поздоровался Эдик.
— Здравствуй, папочка, — улыбнулась девочка, обнажив острые белые зубы.
— Ты все-таки покончила с собой, — тихо произнес Эдик.
— Нет, папа, теперь я намного живее тебя, — почти ласково ответила девочка, поглаживая невидимые порезы на левом запястье. — И сейчас… сейчас ночь и я тебя помню. Правда, здорово?