Страница 90 из 95
Самое лучшее лекарство от тоски - крепкие объятия. Крепкие мужские объятия. Объятия любимого мужчины.
Стою, должно быть, миллион лет в проходе, прижимаясь к родной груди и размазывая сопли-слезы по его рубашке. Он ничего не говорит, только гладит меня по спине и горячо дышит в волосы.
Я не собиралась сегодня рыдать. Ничего такого глобального, ужасного или неожиданного не случилось. Все вполне закономерно и просто, но отчего-то я испытала огромное облегчение, увидев Руслана на пороге. Да, вот так, это слезы облегчения.
- Почему у тебя телефон выключен? - наконец, говорит он.
- Разрядился, а зарядку дома не смогла найти, кажется, оставила ее в гостинице. Так глупо.
- Очень глупо, - тихо подтверждает он, но не осуждающе, мягко. - Я волновался.
- Прости.
Рус немного отстраняется и заключает мое заплаканное лицо в ладони. Его большие пальцы нежно стирают влагу с моих щек.
- Извиниться должен я. Так по идиотски получилось вчера… а сегодня твоя мама.
- Она в больнице сейчас.
- Я знаю, отец сказал. Был на ужине у них сейчас и узнал. Так тебя и нашел.
Ах да, сегодня с утра видела его в больнице. Но мы не разговаривали, не до этого было. Только обменялись приветствиями.
- Помнишь квартиру? - не знаю, почему улыбаюсь.
- Помню, как мы часами целовались, облокотившись на эту дверь, - смеется Рус.
- Здесь такой срач, моя квартира отдыхает в сравнении с этой, - иронично подмечаю я. - Хотела убраться здесь, пока мама…
- Помочь?
- Ага.
Руслан не говорит ни слова, когда проходит внутрь. Просто снимает пальто, расстегивает запонки и закатывает рукава рубашки. Я достаю огромные мешки для мусора и загружаю туда хлам, который уже не несёт никакой пользы. Рус скатывает липкий ковер.
- Мне кажется, проще вызвать клининг, - сопит он.
- Наверное, - я останавливаюсь и облокачиваюсь о стол. Это рационально. А я устала.
- Поехали домой.
Че подходит ко мне и протягивает ладонь.
- Не уверена, что хочу к тебе.
- Почему?
- Давно у вас с ней в последний раз…
Руслан не удивляется вопросу, смотрит мне прямо в глаза, отвечая.
- Недели полторы назад.
- Ладно, - киваю я. - Я смогу с этим смириться.
Обдумываю всю эту ситуацию несколько секунд, а затем едва заметно улыбаюсь.
- Но матрас твой придется сжечь!
- Пожалуйста, только не матрас, я так долго искал идеальный! - Рус улыбается в ответ. - Давай обойдемся постельным бельем. Хотя оно тоже не из дешевых, а парочка из египетского шелка…
Стукаю его кулаком в плечо.
- Ладно, ладно, простыни, матрас, да хоть всю квартиру, если тебе станет так легче.
- Это уже, конечно, лишнее. Но от всех поверхностей, которых она касалась, придется избавиться.
- Их не так много, поверь.
Руслан прижимается лбом к моему лбу. Мы часто дышим, прикрыв глаза. Хорошо, спокойно, уютно. Грохот открывающейся двери застаёт нас врасплох. Входная дверь сильно бьётся о стену и слышится, как в квартиру вваливается вусмерть пьяное тело. Мне хорошо знаком этот звук, я много лет дрожала, укрываясь от него под одеялом.
Но теперь мне не страшно. Я испытываю только презрение к этому человеку, только гнев. Еле стоящий на ногах отчим буквально влетает в комнату, спотыкаясь о скрученный ковер.
- Бля, - шипит он, пытаясь встать. Но не может, ноги отказывают. Мне хорошо знакома и эта стадия его опьянения.
Он весь грязный, вонючий, с расфокусированным взглядом, даже не понимает, что здесь не один. Лицо Руслана искажается, глаза выражают омерзение. Да, вот такой он, мир, в котором я росла.
- Пошли, - он хватает меня за руку и уводит из квартиры.
Едем в его машине, молча держась за руки. Приезжаем ко мне домой. Это хорошо, это правильно, безопасно, спокойно.
- Ты ела сегодня что-нибудь?
- Да, забегала домой после больницы, поспала, поела. Правда, это было с утра.
- Уже вечер, - укоризненно смотрит на меня.
- Я бы выпила, если честно, - тру уставшие глаза. - Звучит ужасно в свете последних событий, да?
- Ни сколько. От пары бокалов ты не станешь алкоголичкой. Но сначала поесть, ладно?
Чертов Че стал ангелом. Он покупает продукты, готовит нехитрый ужин, поит меня терпким вином и укладывает спать в своих объятиях. Стресс последних суток сходит на нет в его руках. Он не целует меня, не уверяет в своей любви, не разжигает огонь в теле проворными пальцами. Все это ненужное, лишнее, не срочное, когда я чувствую сердцем покой.
Это чувство накрывает меня теплым одеялом, и я засыпаю, точно зная, что все правильно.