Страница 84 из 97
Как я впервые научилась ездить на велосипеде. Мой двенадцатый день рождения. Лица моих родителей. Венеции. Карло. Адрианы. Паркера. Зака. Романа. В горле встал ком, а глаза наполнились слезами, когда я вспомнила его лицо. Я не могла поверить, что больше никогда его не увижу…
Джеймс поднял нож, и я закрыла глаза, готовясь к неминуемой боли. Но так и не ощутила ее.
Звук открывшейся двери разорвал тишину, за ним последовал испуганный крик и еще несколько гневных возгласов.
Я резко распахнула глаза и в шоке уставилась на сцену перед собой. Вернулся татуированный парень, но на этот раз его избивали Карло и… черт возьми, Рико?
Похоже, увлечение боевыми искусствами было у них семейным делом.
В стороне стоял Паркер и отчаянно кричал что-то в трубку, в то время как Зак пытался удержать в руках извивающийся бело-коричневый пуховый шарик. Я с облегчением узнала в нем Микки.
Однако большая часть моего внимания была сосредоточена на Джеймсе и Романе, которые намеревались занять себя гораздо более важными вещами, а именно — убить друг друга.
Я с ужасом наблюдала, как Джеймс толкнул Романа на пол и вновь занес над головой нож.
— Нет! — закричала я, пытаясь встать, но безуспешно. Затем передо мной мелькнули темные волосы — это Карло и Рико повалили Джеймса на пол, но нож уже успел вонзиться в грудь Романа.
Снова забыв, что меня привязали, я вскочила со стула, только на этот раз мне действительно удалось подняться с места. Краем сознания я поняла, что Зак и Паркер успели развязать меня, а я даже этого не заметила.
Я подбежала к Роману, зажимая рот рукой, чтобы не закричать при виде крови, сочившейся из его раны. Он побледнел и выглядел более уязвимым, чем когда-либо прежде.
Я слышала крики. Слышала лай Микки и далекий вой сирен. Но все, на чем могла сосредоточиться, — был Роман.
Роман, который лежал без сознания. У него была разбита губа, на скуле наливался гигантский синяк, не говоря уже о нескольких порезах. Я даже не могла ясно разглядеть все его повреждения из-за слез, затуманивающих обзор.
Кто-то звал меня, но я ни на что не обращала внимания. Не двигалась с места. Когда, наконец, прибыла полиция и скорая помощь, они обнаружили меня на коленях рядом с Романом, отчаянно вцепившуюся в него, не в силах оторваться.
Глава 29
Я всегда ненавидела больницы.
Знаю, это банальная фраза — в конце концов, кто вообще может любить больницы? Однако есть что-то в запахе, стерильных залах и изнуренных взглядах медсестер и врачей, что меня жутко пугало.
Плюс, больничная еда — отстой. А еще отстойнее то, что тот, кому эту еду принесли, находился без сознания.
Мое сердце сжалось от этой мысли, и я нервно забарабанила пальцами по бедру, когда Карло въехал на парковку больницы. Машина едва успела остановиться, а я уже распахнула дверцу и помчалась через парковку, через вестибюль и до пятого этажа, где находилась палата Романа.
Карло даже не потрудился попросить меня не бежать. За неделю все поняли, что это бесполезно.
Когда я добралась до знакомого, ослепительно белого коридора, то с удивлением обнаружила, что все уже были там. Мы, конечно, навещали его, но редко все одновременно.
Венеция скрутилась в кресле, ее рыжие волосы были в полнейшем беспорядке. Она дремала, ее голова покоилась на плече у Зака, который огромными глотками пил из бумажного стаканчика фраппучино. Еще полдюжины таких же стаканчиков валялись на столе.
Паркер растянулся на диване, и на этот раз плейбой выглядел взъерошенным и неопрятным. Он депрессивно смотрел в пол. А сидящую рядом с ним Адриану я еще не видела в таком состоянии. Она была в футболке, джинсах, без макияжа и бездумно пялилась в пространство.
Тем не менее, мой взгляд раз за разом возвращался к Жизель. Мать Романа, обычно такая элегантная (даже в нетрезвом виде), ходила взад-вперед по коридору, ее лицо было бледным и искаженным, испачканным линиями тревоги. Я никогда не видела никого таким измученным, и мое сердце болело за Жизель.
Неважно, что говорил Роман, я знаю, что она действительно любила его. В конце концов, он был ее сыном.
Чего, увы, нельзя было сказать об отце Романа. У меня во рту появлялся кислый привкус всякий раз, когда я думала о мистере Фьори. Он появился на короткое время в ту ночь, когда Романа ранили, а затем быстро улетел в Китай, потому что у него «горело слияние», которое, очевидно, было важнее, чем его родной сын.
— Есть какие-нибудь изменения? — спросила я, стараясь говорить тихо. В больницах почему-то было принято говорить только шепотом.
— Нет, — вздохнул Паркер, взъерошив волосы. — Клянусь, если бы этот сраный Джеймс не находился в полиции, я бы…
— Паркер, — произнесла Адриана предупреждающе и незаметно кивнула в сторону Жизель, которая еще сильней помрачнела при упоминании человека, ранившего ее сына.
— Что? Я говорю правду: я бы преподал ему урок, — мрачно пробормотал Паркер. — Если бы не он, Роман бы сейчас не валялся в забытьи, а орал бы на нас за что-нибудь и закатывал глаза.
Последняя фраза вызвала у меня улыбку, а затем я почувствовала, как сзади подошел Карло и успокаивающе положил руки мне на плечи.
— Хочешь зайти? — кивнул он на закрытую дверь.
Я сглотнула. Я и хотела, и не хотела одновременно. Но не могла же я дать Карло такой ответ. Посему я просто направилась в сторону двери, легонько приобняла Жизель и тихо прошла в палату к Роману.
Несмотря на то, что я находилась здесь каждый день всю прошлую неделю, у меня в легких до сих пор застревал воздух, когда я заходила внутрь.
На ватных ногах я подошла к кровати и, вероятно, упала бы, если бы не крепкая хватка Карло на моей руке. Слезы затуманили зрение, я уставилась на кровать, где лежал Роман. Его глаза были закрыты, обычно бронзовая кожа стала бледной и блестящей, как у восковой фигуры, а грудь еле-еле поднималась и опускалась.
Роман всегда был человеком, полным жизненной энергии. Даже во времена, когда я искренне его терпеть не могла, он заполнял своим присутствием все пространство, и всех невольно тянуло к нему. Мне казалось, что такой высокомерный и сильный человек просто-напросто неуязвим. Конечно, частенько его пыл хотелось умерить, но теперь я не могла видеть, каким слабым и беспомощным он выглядел, лежа на этой больничной койке, подключенный к капельницам и мониторам. Ведь он должен был быть здесь, со мной, в реальности! Тусоваться с друзьями, смеяться — или, в его случае, хмурится и закатывать глаза, реагируя на глупости, которые мы творили.
Рыдание вырвалось у меня из горла, я взяла его за руку и крепко сжала. Конечно, он не сжал мою руку в ответ. Я и не ожидала, что он это сделает, но разочарование все равно завязалось в животе тугим узлом.
— Прости, — прошептала я, убирая прядь темных волос со лба. — Мне очень, очень жаль. Это моя вина. Я не должна была выходить из дома. Тогда ничего такого не случилось бы, и у нас был бы наш праздник, а ты бы не… не… — У меня перехватило горло, по щекам потекли слезы.
Я задержала дыхание, стараясь изо всех сил успокоить рыдания. Я не могла впасть в истерику, пока все были здесь. Кроме того, не стоило еще больше огорчать его мать.
Но что, если он никогда не очнется? От этой мысли мое сердце мучительно сжалось, по всему телу прошла судорога. Я крепче сжала руку Романа, как будто это простое действие могло помешать моим худшим страхам сбыться.
— Майя.
Подпрыгнув от неожиданности, я медленно развернулась и смогла сквозь слезы рассмотреть высокую накаченную фигуру в кожаной куртке.
Рико.
Несмотря на то, что он помог спасти меня той жуткой ночью, меня пробрала дрожь, особенно когда я поняла, что Карло в комнате нет. Хоть теперь я и знала, что Джеймс был законченным психом, но его слова о том, что Рико изнасиловал его кузину, я не забыла.
— П-привет. — Я сжалась в кресле. — Ты только пришел?