Страница 191 из 211
Как ни странно, среди добровольцев в госпитале немало исповедовало схожее мировоззрение. Только это не помогло им сохранить свою. А сам?.. Неуязвимость отчего-то не приносила облегчения. Давила тяжестью, делая копившуюся усталость невыносимой. Ход сражения не переломить, но и избавление в виде гибели не придёт. И каждая чужая воспринимается как вина, за которую не будет прощенья. Святой отец полагает, будто храним Господом, пилигрим – цинизмом и верностью пресловутой Цели. А что хранит, похоже, уже бывшего деревенского учителя? Слепой выбор чудовищной неведомой субстанции, напоминающей затвердевший сгусток тьмы? Будешь её искать, чтобы смерть и тебя заметила? Но ведь остальных она при этом не оставит!
*****
– Есть кто живой?
– Пока да, – недовольно отозвалась нора голосом Королевы. – Чего средь дня припёрся? Своим и то не разрешаю возвращаться с промысла, пока не стемнеет. Мёрзнут, но знают: лучше пристанище не светить.
– Спасибо вашему пугалу-привратнику, – еле смог отдышаться учитель, – указал сюда дорогу в дыму. Всё заволокло. Ни зги не видать, не то чтоб меня кто-нибудь заприметил!..
– Будем надеяться, – высунулась всклокоченная голова. – Не хотелось, чтоб всех разом накрыли. Нынче тут греемся-сохнем. В город выбираемся ближе к вечеру, когда, если кто за день из дома отважился, обратно копыта навострил. Может, за семью переживая, и над чужими сиротками сжалится. С чем пожаловал?
– Поесть принёс, лекарства…
– Давай. А там чего? – ткнул палец с обкусанным ногтем в свёрток пообъёмистее.
– Кое-что из платья. Потеплее… – всё-таки супруга, вернее, увы, ныне вдова друга Йозефа – замечательная женщина! Выкроила время подобрать, из чего старший вырос, и её ненужного, несмотря на снова нависшую над их домом беду… – Чулки с обувью разных размеров, чтоб всем подошло.
– Зачем такая роскошь? В своём сподручнее.
– Много его у вас? А на дворе зима, если заметила.
– Издержки ремесла, – «приветливая» хозяйка устроилась на корточках и сквозь бахрому измочаленной юбки почесала пузырь на примороженном мизинце ноги. – Нищенской братии положено работать налегке. В пустое брюхо под справной шкурой верят слабовато. Или зябни с протянутой ладошкой, или ходули протягивай.
– Сама говорила, прилично одетым детям, вроде вашего приёмыша, охотнее подают.
Хоть девочки в мальчиковом будут смотреться, прямо сказать, несколько странновато…
– Так это пока. Нас того… принаряженных, за воровство не сцапают?
– Нет. Подарок!
– Хотя… По карманам, наверно, проще шарить станет. Меньше будут шпынять и шарахаться. Только потом…
Вот и делай доброе дело! Как охарактеризовал бы пастор: спасая отданные на растерзание стуже маленькие тела, губишь не менее хрупкие души! А что? Лучше наоборот?..
– Ладно, и это гони, – поддалась уговорам она. – Кто знает, вдруг там холоднее будет…
– В подземелье?
– Да хоть бы и в нём, – ответила девчонка, похоже, думая о другом. – Чего обещал, притащил?
– А как же!
Подзуженный пилигримом учитель навёл кое-какие справки. Не было секретом, что захваченная Циклопова добыча перекочевала в общественное достояние, откуда перечислялись средства на всевозможные городские нужды: торжества и увеселения, строительство дорог, укреплений, храмов и учреждений, также на довольствие армии, стражей порядка, разумеется, чиновников. И, с недавних пор и с особой скупостью, на борьбу с эпидемией. Как будто эта задача, и правда, стояла в конце длинного списка, как смерть, завершающая жизнь, в том числе и тех, от кого зависело распределение общегородского богатства. И чем больше расходных статей воткнуть впереди, тем дальше она окажется. На каждую просьбу о дополнительных выделениях неизменно слышалось: денег нет. Да и что б оно решило! Хорошо хоть, напуганные власти и в остальное не слишком встревали, не совали повсюду носы да палки в колёса. В иных обстоятельствах было б забавно наблюдать беспомощный ужас тех, кто привык сам внушать благоговение и трепет. Единственно, что они берегли почти так же ревностно, как собственную шкуру – городской капитал. Даже вызывало сомнение: действительно ли он принадлежит всему городу, а не конкретным его представителям?
Остроумно было разместить сокровищницу прямо под зданием тюрьмы. На охране экономия, и всяк, кто позарится на казённое достояние, имеет перед глазами, что ждёт после разоблачения. И как туда попасть? Йозеф, наверно, был вхож в любую дверь, только его больше нет. Самому вежливо отказали, когда пожелал воочию убедиться в правдивости отговорок. Не пустили с парадного, стоит попробовать зайти?.. Тут-то и вспомнил, о чём невзначай сболтнула предводительница беспризорников. И в продолжение накануне состоялся такой разговор:
– Дело есть! Говорила, от вас имеется тайный лаз в городское подземелье? Можешь провести в место, где хранят казну и прочее?
– Ну, – кивнула она с ходу, не став отнекиваться. – А на кой?
– Всё оттуда не возьму, обещаю. Даже и не заметит никто…
– Вот зачем к нам привязался? Выходит, и ты прохиндей, не лучше других.
– Напрасно так! – притворился обиженным учитель. – Я ведь, когда помог вашему приятелю, про нору ни слухом, ни духом.