Камень нищего

– Не суди о других по себе, тварь! – не выдержав нахлынувшего гнева, учитель вцепился в ворот мантии, чувствуя в себе странно-сладостный прилив небывалой силы, которая сейчас позволит поднять этого мерзавца, словно набитое опилками чучело, и размозжить его сухой череп о стену. И будь что будет! Но тот не шелохнулся, даже шляпа не съехала.

– Что? Готовы убить меня? – ещё шире улыбнулся старческий рот, приоткрыв беззубую бездну. – Думаете, первый? Но я вам нужен не меньше, чем вы мне. Если, конечно, не плевать на девчонку, пока для неё есть хотя бы призрачный шанс. Время истекает! Так что не растрачивайте себя на бесполезный гнев. Не получится обрести камень с вашей помощью, буду искать иные возможности. У вас же их нет!..

Пилигрим запнулся. В приоткрывшуюся дверь, зевая, высунулся стражник.

– Ступайте, комедианта, кажется, ждут для очередного акта, – кивнул Доверенный в сторону заполняющегося зала. – Смею надеяться, финального.

*****

Экзотические создания на потолке уставились на Фридриха голодными глазёнками, как на старого знакомого. Казалось, они высасывают мысли и волю прямо через цветы и фрукты. Отведя от них взгляд, учитель тряхнул головой и зажмурился. Перед взором простирался частокол тёмных наконечников на месте огоньков свечей, померкших за сомкнутыми веками. А когда открыл их и снова прозрел, увидел: народу в этот раз собралось заметно меньше. Допрошенные свидетели и публика из-за позднего часа, кому было далеко, потянулись домой. Здесь и там проплешинами зияли пустующие скамьи, даже на рядах, отведённых почётным гостям. Остались наиболее любопытные да те, чьё присутствие по-прежнему было обязательно. И то не все? Поискал, но в глазах расплывалось. Пересел что ли?.. Бургомистра увидел – тот незаметно прокрался и устроился подальше. Интересно, доложили, что его аудиенции добиваются не первый день? Скорее всего, состоялась, раз пропустил другое. А этот… Вроде, двинулся следом, да замешкался. Когда проскользнул и где затаился?

– Мне докладывают, – произнёс занявший место судья, – обвиняемая в сознании. Потому не будем тянуть. Остались некоторые формальности да заключительные речи обвинения и защиты. Попрошу господ быть максимально краткими, не растекаться. Сама она в последнем слове вряд ли пожелает изъясняться пространно. И, собственно, огласить приговор, черновик которого я набросал в перерыве. Так что, уважаемые присутствующие, надеюсь, это не займёт много драгоценного времени. Понимаю, у каждого свои не менее насущные дела. В свою очередь рассчитываю на понимание с вашей стороны. Что?.. – наклонил он ухо к приблизившемуся гвардейцу. – А! Подсказывают, подсудимая доставлена. Введите! Объявляю заседание открытым!

Мученицу буквально внесли. Стриженная голова болталась на тонкой шейке. Содранные пальцы ног почти не касались пола, только кандальная цепь звякала, скользя по плитам. Новый мешок, в который её облачили взамен разрезанного, был измалёван языками пламени, и в этом виделся дурной знак. С колодкой возиться не стали, просто скрутили руки верёвкой. Девушка не могла самостоятельно держаться на ногах. Двое стражников, словно неживой груз, выставили её перед судейским столом. Перчатка одного сдавила плечо как раз в том месте, где прижали раскалённый прут. Но пленница, похоже, после перенесённого утратила способность различать источники боли.

– Ваша честь! – встал учитель. – Я хочу сделать заявление!

– Всему свой черёд, – жестом усадили его. – Выслушаем её, потом обвинение. У вас будет время подготовиться. Подсудимая! В ходе процедуры испытания от вас было получено признанье, письменно зафиксированное и приложенное к делу. Итак! Подтверждаете?..

– Она не убивала! – прозвучало с места.

– Кажется, спрашивают не вас, – старался хранить ледяное спокойствие судья. – И это противоречит её показаниям, данным в обстоятельствах, в коих обыкновенно не врут. Им я более склонен верить. Наберусь терпения и повторю вопрос обвиняемой. – Считаете ли вы себя виновной?

– Да… – тусклым, не выражающим никаких чувств, голосом произнесла Мая.

– Имелось в виду совсем не то!.. – снова вскочил Фридрих. – Просто она допустила, что непреднамеренно могла явиться косвенной причиной…

– Сядьте! Я не глухой! И её шёпот убеждает меня больше, нежели ваши крики. Защите дадут слово. А пока не мешайте ей облегчить совесть искажающими смысл её слов толкованиями. Подсудимая! Вам есть, что добавить?

– Нет…

– И каким образом она это, по-вашему сделала?!. – опять перебил её учитель. – Скажи же им!.. Мартин сам выкрал, что его сгубило. А теперь оно скорее всего у кого-то из вас…

Фридрих ожидал, что сейчас его пронзят ненавидящим взглядом, раскрыв тайну своего местоположения. Но услыхал лишь сопение бургомистра.

– Исключено, – отрезал судья. – Ни при трупе, ни при арестованной ничего сверхъестественного обнаружено не было.

– Вот и я о том! А к вам вполне могло попасть иначе… Чем пытать невинную, лучше б лишний раз у своих проверили. Известны их привычки…

– Защитнику выносится последнее предупреждение! – восстановил порядок властный голос не хуже, чем одновременный стук молотка. Даже не самые дисциплинированные задние ряды смущённо заткнулись. Теперь гробовое молчание нарушала одна судейская речь: – Вы подвергаете сомнению искренность подсудимой и настаиваете на повторном испытании? Не думаю, что кто-либо кроме вас этого хочет. Включая неё! Спасибо, что позволили продолжать. Время перейти к прению сторон. Только попрошу далее не утруждаться изложением домыслов. Час поздний, а переносить заседание ещё и на завтра, когда в результате трудного для всех дня, мне думается, наступила полная ясность, смысла не вижу. Вам слово, господин пастор: