В плену

Но в следующий момент, с вытаращенными глазами, прибежали из обеденной зоны двое охранников, а один из них во всё горло доложил:

– Там у нас за окном какая-та хрень! Яркая и летит рядом!

– Смотри, здесь такая же?! – удивлённо и восторженно сказал второй.

– Их много, – ехидно ответил Дмитрий. – В каждом иллюминаторе по хрени. С лихвой хватит на всех. Вы, – он в упор посмотрел на высоких молодых парней, – оставайтесь здесь и следите за этой, а мы пойдём поближе к кабине пилотов. Там их тоже полно. Попробуем обезвредить.

Не привыкшие спорить, охранники остались, а все остальные инертно последовали за боссом в другую часть салона. Никто не поинтересовался при этом, каким мотивом тот руководствовался. Они были уверены, что он знает лучше, что надо делать. Да и спорить на пустом месте глупо, как, впрочем, вообще спорить с боссом глупо и бессмысленно. А бывает и не безопасно.

– Может, обратим внимание пилотов? – предложил Арсений, когда они оказались непосредственно возле двери, отделяющей общую площадь самолёта от его кабины. При этом все неотрывно продолжали следить за таинственным объектом, который продолжал нагло следовать параллельным курсом.

– А они, по-вашему, не видят? – саркастически спросил Борис.

– И вообще, – подал голос Алексей, – почему мы все так всполошились? Ну летит шаровая молния рядом и пусть летит. Давайте просто сядем и будем любоваться этим редким и завораживающим зрелищем. Всё равно ведь ничего сделать не можем?!

– Да, действительно, – вынужденно согласился хозяин. – Давайте к этому подходить если и не с восторгом, то без страха и паники. Кто может любоваться – пусть любуется, кто нет – пусть проводит мониторинг. Можно с закрытыми глазами. Это лучшая жизненная позиция.

Однако лучшая жизненная позиция рухнула через несколько мгновений. Произошло новое завораживающее зрелище, которое, вместо восторга, любования и мониторинга, вызвало в присутствующих минутный ступор, смешанный с неподдельным страхом.

Шаровая молния резко ушла в сторону, потом вернулась, нырнула под крыло и там взорвалась огромным фейерверком. Сразу после этого в атмосфере потемнело, будто неожиданно наступил поздний вечер.

– Что происходит? – полушёпотом спросил Арсений.

Все промолчали, потому что никто ничего не понимал.

– И почему стало совсем темно? – задал он второй вопрос.

На этот раз Дмитрий, Алексей и Борис переглянулись понимающими взглядами.

– Ребята, – сказал Борис, глупо улыбнувшись, – мы летим на холостом ходу. Планирующий полёт.

– Похоже, что это факт, – согласился олигарх и опустился в кресло.

– Мы заглохли? – спросил Арсений и последовал его примеру.

– Мы нет, – ответил Борис. – А вот двигатели заглохли.

Алексей предпринял попытку мыслить логически:

– Если допустить, что шаровая молния столкнулась с левым двигателем, то почему вышел из строя и правый? Я этого понять не могу.

– Я могу предположить, что из солидарности, – без улыбки пошутил Дмитрий. – Но точную причину установят специалисты, когда извлекут их обоих из-под обломков.

Резюмировал искусствовед, задав очередные гипотетические вопросы:

– Самолёт упадёт? Мы разобьёмся? Мы погибнем? – И вдруг с крохотной надеждой задал вполне практичный вопрос. – А почему в салоне свет горит?

Но ответ Бориса похоронил и эту надежду:

– Не обольщайтесь. Свет горит от аккумуляторов. – И добавил. – Жаль, что нету ещё электросамолётов, как электромобилей.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Дмитрий решительно встал.

– Так, – сказал он громко и твёрдо. – Сейчас мы выясним, что по этому поводу думают пилоты.

Борис поддержал:

– И почему они до сих пор молчат, как двигатели их самолёта? Почему я не слышу их остроумных шуток? Что, от страха стало не шуток?!

Но как раз в это время из кабины вышел второй пилот. Смуглый, курчавый мужчина лет сорока оглядел своих пассажиров, виновато улыбнулся и сообщил:

– Месье, с самолётом, как вы, видимо, уже догадались, произошла техническая неприятность. Отчасти, вероятно, из-за шаровой молнии, а отчасти по неизвестным причинам. Сложилась форс-мажорная ситуация с элементами мистики. Навигационная система вышла из строя. – И пояснил. – Дисплеи основного и дублирующего бортовых компьютеров погасли, радиосвязь не действует. И, наконец, все три двигателя странным образом отказали одновременно. Мы не только отрезаны от внешнего… земного мира, но и в воздушном мире находимся в положении слепых котят. Мы не знаем высоту, мы не знаем скорость, а ещё, из-за внезапно наступившей «тьмы Египетской», мы даже лишены возможности визуально наблюдать горизонт. Всё, месье, хотя мы ещё и летим, но уже, кажется, прилетели.

Алексей, предупреждавший о своей интуиции и не раз отговаривавший друга от этой глупой затеи, благородно молчал. Борис был вообще абсолютно спокоен. Арсений, крепясь из последних сил, бледный и осунувшийся, с испуганным взглядом, затравленно спросил:

– И никакого выхода нет? Мы все погибнем?

Олигарх, не глядя на Арсения, спросил по-французски у пилота:

– И ничего нельзя сделать?

На что пилот, посмотрев вверх, ответил:

– На всё воля Аллаха.

Пропустив мимо ушей наивное, по его мнению, предложение о спасении, Дмитрий холодно спросил:

– Где, хотя бы ориентировочно, мы находимся в данное время? В каком государстве мы… приземлимся? Это вы хотя бы знаете?

Пилот улыбнулся уголками губ:

– Когда заглохли двигатели, мы входили в воздушное пространство Беларуси.

Олигарх усмехнулся:

– Не дотянули совсем малость. Однако, не чужая страна. Был здесь у меня когда-то очень неплохой бизнес.

– Сколько времени у нас осталось? – спросил у пилота Алексей.

Тот прищурил глаза, покумекал и ответил:

– До отказа двигателей мы находились на высоте почти трёх миль. Из соотношения десяти к одному, я думаю, где-то минут 15—20, не больше. Пришло время думать о вечности.

Дмитрий думать о вечности не хотел и не собирался.

– Надо позвать парней и сообщить им, – сказал он. – Ну что, Боря, пришло твоё время. Не зря ты столько лет таскал эти баулы.

– Я-то не зря, – ответил Борис. – А вот насмехался ты зря.

– Признаю свою ошибку, – радостно раскаялся магнат.

– Мы уже давно здесь, – раздались голоса из прохода позади.

Охранники стояли с растерянным видом, стараясь никому не показывать своего страха. Они пропустили Бориса, уходящего в хвост самолёта, а пилот уже собрался вернуться в кабину.

– Подождите минуту, – попросил Дмитрий. – У нас есть два парашюта. Мы решим, кто нырнёт за борт, а вы откроете дверь.

Вскоре вернулся Боря, неся в каждой руке по парашютной сумке. Пройдя мимо охранников, которые опять посторонились, он вышел на свободное место между пилотом и товарищами и поставил сумки, примкнув их вплотную.

– Это два парашюта, – сказал он спокойно и негромко. – Которые, несмотря на издевательства босса, я беру в каждый наш полёт. Кажется, наступил момент, когда из лишнего груза они превратились в средства спасения?!

Все всё поняли. Алексей прошёл к креслу, сел и отвернулся к иллюминатору, за которым по-прежнему были сумерки с едва различимыми очертаниями серых облаков. Остальные продолжали стоять.

Дмитрий молчал, хотя взоры всех были устремлены на него. Он размышлял. Точнее, решение уже было принято, оставалось лишь его деликатно озвучить. Но он медлил. А время шло. Наконец, олигарх решился.

– Боря, – обратился он к своему верному телохранителю, – ты меня поймёшь. Самолёт ещё не упал и не разбился. И далеко не факт, что это случится. Возможно, этим французским асам удастся посадить его на какую-нибудь трассу или на ровный луг. – Дмитрию от этих слов немножко стало стыдно, но он продолжил. – Ты был, Боря, не только моим надёжным охранником, но и верным, преданным другом. И сейчас я обращаюсь к тебе именно как к другу. Ты должен остаться в самолёте и держать ситуацию под контролем. Чтобы не было паники и нервных срывов. Ты знаешь, что надо делать в экстренных… экстремальных ситуациях. Так надо, Боря. Я на тебя очень рассчитываю и надеюсь, что ты поймёшь и не подведёшь.