Страница 24 из 117
– Лимма! Что ты здесь делаешь?!
Как сигнал к действию. Как красная тряпка для разъяренного быка.
Пожалуй, в тот миг не было ничего более мерзкого и раздражающего, чем голос моей бабушки.
Я развернулась всем корпусом, все еще продолжая сидеть, и глянула на нее снизу вверх, как волчонок. Дейна, конечно, увидела письма, а выражение моего лица подтвердило то, что эти письма я читала.
– Послушай, Лимма, – произнесла она тихо, страшно бледнея, – это не то, что ты подумала.
– Разве?
– Я забочусь о твоей матери. Семья – это все, что у нее есть.
О, я не хотела слушать. Это было просто предательством!
– Она все это время думала, что от нее все отвернулись. Она корила себя за то, что когда-то предпочла науку, – прорычала я, стискивая в кулаке бумагу, – как ты могла прятать от нее все это?
Дейна медленно закрыла дверь, села на постель, собираясь с мыслями.
– Ты не понимаешь… никто не позаботится о ней лучше, чем я. Я ведь ее мать, Лимма.
– Ты просто… – я задохнулась от возмущения, – ты предала ее! Ты же знаешь, что значит для нее работа! Она умирает здесь! В этой дыре, где ты ее спрятала от всего мира. Но хуже всего, она считает, что о ней забыли!
– Я – все, что у нее есть, – выпалила ба. – Не думай, что ты знаешь о ней все. Ее никогда не было рядом, потому что она грезила медициной и гробила себя. Она была слишком озабочена спасением других, чтобы обращать внимание на свою собственную семью.
– Она могла бы сейчас преподавать! – вскипела я. – Она могла полноценно жить еще долгие годы, вместо того, чтобы мучительно умирать здесь! Ты же понимаешь, что мысль о том, что она больше никому не нужна, загоняет ее в могилу!
– Она сама загнала себя в могилу!
– Ты не смеешь говорить так…
– Я знала, что ты не поймешь меня, – перебила Дейна, стискивая зубы, – ты мыслишь точно так же, как и она. Ты так же готова забыть о семье ради карьеры.
– Я никогда не забывала о семье! – прохрипела в ответ.
– Вам все кажется, что вы способны перевернуть мир, – затвердила ба, – что вы созданы, чтобы изменить порядок вещей! Боже, Лимма, ты тоже так считаешь? Какой же это бред, честное слово. Вы всего лишь – две наивные ситайки…
– Это уже слишком, – прорычала я, поднимаясь на ноги.
– Когда-нибудь и ты очнешься от своих грез!
Я резко бросилась к двери и вырвалась наружу, нервно глотая воздух.
Я, наверно, никогда не была бунтаркой, но после случившегося разговора мне хотелось послать все к чертовой матери и просто испариться. Даже отличница по имени Лимма Лессон нуждалась в глотке свежего воздуха.
Схватив ключи, я бросилась на улицу, быстро зашагала по тротуарной дорожке. Сейчас бы мне не помешал стаканчик другой горячего глинтвейна… Это было бы куда лучше, чем спустя полчаса оказаться перед дверью доктора Баргера с покрасневшими глазами и неуемным желанием излить ему душу.
«Кому-кому, но только не ему, – должно было подсказать сознание, прежде чем открылась дверь».
– Д…добрый вечер… могу я увидеть доктора Баргера?
Передо мной стояла его жена. Конечно же, так она и должна выглядеть. Стройная красивая шатенка со скептическим, рассерженным взглядом.
– А вы?
– Я его стажер… из университета…
– И ваше срочное дело не может подождать до утра? – усмехнулась она, бросая взгляд на наручные часы.
Конечно, может. Оно и неделю подождет без проблем. Просто… Лимма Лессон – та еще заноза в заду, которой вечно везет на неприятности!
Я молча пячусь с крыльца, и, следуя по дорожке, слышу, как захлопывается дверь.
Смешная штука – мне так погано, что я совсем не думаю о Питте. Даже странно, почему.
Моя прогулка не могла окончиться менее феерично, как и начало этого проклятого дня – внезапно полил дождь. Самое, мать его, время.
Пожалуй, мне нужно домой, чтобы продемонстрировать ба, что мои истерики ничего не стоят. Я ведь никогда не расскажу о том, что она сделала, матери. Это слишком ранит Гарверд… или убьет…
– Нравится погода, Лимма? – раздалось вдруг.
Доктор Баргер был менее всего похож на человека, которого заботят проблемы хоть одного своего стажера. Но, между тем, его наспех одетая рубашка, взъерошенные волосы и отсутствие зонта говорили об обратном. Я даже стала подумывать о том, что слишком плохо разбираюсь в людях.