Страница 2 из 161
— Сожрете все блины без меня, в другой раз сами будете готовить, — флегматично предупредил шеф-повар, прежде чем положить на тарелку второй блин.
Угроза возымела действие — все три руки разом отдернулись и попрятались. Под стол, для надежности. Лиля отвернулась от маленького, бедненького и такого одинокого блинчика. У Тыквы от сочувствия блинчику забурчало в животе. Громко. А Настасья бодро заявила, сглотнув слюну:
— Ладно. Ты жарь, а мы будем гадать. — Она отставила тарелку с блинчиком на подоконник, с глаз долой. — На суженого, вот! Лильбатьковна, тащи зеркальце, а ты, — ткнула пальцем в Тыкву, — налей воды во что-нибудь.
Тыква попробовал было возразить, что гадать положено на Святки, а не на Масленицу, и вообще ночью. На что Настасья велела ему не сбивать настрой и задернуть шторы, чтоб была ночь и Святки. А если не верит — то особо недоверчивым можно сугроб за шиворот, чтоб прониклись атмосферой и режиссерским замыслом.
Сугроба за шиворот Тыква не хотел, им всем хватило сугробов по самое не могу: как назло, едва они расчехлили инструменты и начали играть любимого Гершвина, ясное небо затянуло и пошел снег. Так что пришлось меньше чем через два часа сбегать с Арбата, не наработав даже на ужин в Шоколадке, и идти греться к Лиле домой. Вот только она напрочь забыла, что в холодильнике ничего, кроме пары яиц, прокисшего молока и жалкого кружка колбаски полукопченной, краковской.
Гадать, ясное дело, стали для Лили. К встрече со своим суженным Настасья не была морально готова, Тыква замыслом так и не проникся, а отвлекать шеф-повара от блинов было равно государственной измене.
— Деваться тебе некуда, Лильбатьковна. И вообще, сколько ж можно!.. — не закончив, Настасья выразительно покосилась на сердитую и крайне деловитую Сенькину спину. — Давай, закрывай глаза, повторяй за мной, а потом гляди в Зеркало Судьбы.
Лиля сделала проникновенно-задумчивое лицо, чтоб ей не вздумали совать снег за шиворот для лучшего погружения в замысел, и склонилась над полным воды стареньким блюдечком. Настасья с Тыквой подались к ней, пихаясь локтями от любопытства.
Увидела она только сеточку тонких трещин на дне и какие-то крошки. А больше ничего.
— Нету суже… — начала Лиля, отодвигаясь от неудавшегося Зеркала Судьбы, и тут ее толкнул в спину Сенька, колдующий у плиты. Несильно, но хватило, чтоб дернуться и чуть не сшибить рукой блюдечко.
Вода плеснула на стол, пошла рябью, а Лиля, сама не понимая почему, прилипла взглядом к трещинкам на донце — и эти трещинки вдруг показались лицом. Мужским. Или нет, скорее юношеским. Красивым лицом — благородным таким... Лиля замотала головой и отшатнулась. Ну бред же, не бывает никаких лиц в воде!
Но удрать от мистики с глюками ей не позволили Настасья с Тыквой:
— Что там? — в один голос спросили ее и чуть не ткнули лицом в воду.
— Ты смотри-смотри! Нечего морду воротить от суженого! — строго добавила Настасья и сама, глянув в воду, ойкнула.
Тыква передернул плечами и фыркнул. Даже Сенька оторвался от плиты и заглянул в блюдце. И заржал.
— Суженый, ой, не могу! — выдавил он, ткнул пальцем куда-то вверх, на обклеенную постерами и журнальными вырезками стену, и заржал снова. — Доигралась!
Настасья с Тыквой глянули вверх и, с облегчением забыв про гадание, принялись громко обсуждать, кто из актеров, игроков или персонажей отразился в воде. А Лиля уставилась в блюдце. Может быть, хотелось снова увидеть то лицо и убедиться: да, точно, всего лишь отражение. Глупо, смешно и никакой мистики. Но вместо этого — словно провалилась туда, в воду, как иногда проваливалась через монитор в игру…
Там, в воде, — то есть там, непонятно где, — по зеленому полю бежал парень. Лиля очень хорошо его рассмотрела, пусть и со спины: длинные темные волосы, заплетенные в кельтскую косу, кожаная куртка, какая-то дичь на поясе, колчан с несколькими стрелами. Реконструктор, ролевик? — мелькнула мысль и была тут же отброшена, как идиотская. Ролевик, ага. В блюдечке. С каемочкой. И свист, и топот с лаем — тоже в блюдечке, а не за окном, ясное ж дело!
А парень внезапно обернулся, скользнул по ней встревоженным взглядом, и припустил еще быстрее, словно за ним гнались. Лиля аж вздрогнула: он ее увидел! Но не отдернулась, вгляделась снова — и перед глазами замелькали яркие плащи, конские гривы, что-то блестящее и острое, и за окном заржали лошади, а незнакомого парня, — она точно это знала! — сейчас будут убивать, а она никак ему не поможет…
— …да Лилька же! — прямо над ухом заорала Настасья и дернула ее за плечо. — Ты что, уже с голоду померла?