Расстояние между нами

Кручусь перед зеркалом не в силе оторвать от себя глаз. Действительно, что нужно девушке для счастья? Красивое платье, в котором она будет чувствовать себя принцессой, туфли от Louboutin, в которых она почувствует себя королевой, и в довершение ко всему этому камни Swarovski, украшающие её шею. Колье я, конечно же, обещала вернуть Дину, потому что это слишком уж дорого. Да и платье скорее всего придется вернуть. Куда мне ещё подвернется случай надеть его? На день рождения моей бабушки или на вечеринку-девичник к Агнесс (когда-то, когда она всё же осмелится не возвратиться к Лоренсу в тысячный раз). Туфли я, наверное, оставлю себе. Лет через сорок накоплю денег и отдам Дину, чтобы не чувствовать себя должной. Но туфли не отдам.

Несколько часов подряд надо мной колдовали несколько людей. Мне сделали маникюр. Теперь мои ногти не только приведены в порядок, но и сверкают голубыми блестками на нежно розовом фоне. Мои волосы собраны. Шея оголена перед губами Дина. Маленькая диадема застряла в белых, осветленных почти до кристально чистого цвета, волосах.

Я давно не носила туфли на высоком каблуке, поэтому сначала мне было некомфортно. Да и сейчас чувствую, как они натирают мне, но боюсь снимать эту мечту детства с ног.

Это словно какой-то сон. Смотрю в зеркало и не могу узнать в отражение себя. Глаза сверкают золотистыми жидкими тенями. Обведенные чёрными идеально ровными линиями, они даже выглядят будто больше. Жаль, что ничего особенного в этих глазах всё же нет. Пустота, да и только.

Мои розовые губы дрожат от восторга.

— Пора идти, — одна рука Дина ловко обхватывает мою талию. Его губы прикасаются к мочке моего уха. Это так приятно. На щеках появляется румянец, но через слой пудры этого не видно. И это хорошо. Не хочу, чтобы Дин заметил это. Это даст ему надежду на то, что он всё же воздействует на меня. Его имя навеки впечатано в мою кожу. Думаю, один этот факт уже удовлетворяет его самолюбие. Не хватало только, чтобы он считал, что нравится мне, когда в действительности… Чёрт, он мне нравится. Может, даже больше, чем должно было бы.

Я молча киваю головой. Поднимаю с кровати клатч (ещё один подарок Дина, который я собираюсь вернуть) и бросаю последний взгляд на эту незнакомку, что широко распахнутыми, полными удивления глазами изучает меня. Подмигиваю ей и иду к выходу.

Чувствую легкий трепет, что буквально овладел всем моим телом. Стараюсь не подавать виду, но почему-то ужасно волнуюсь из-за предстоящего. Скорее всего, мне посчастливится встретиться лицом к лицу с бывшей девушкой Дина. Всё, что я знаю о ней — это то, что она чертовски красивая, занимается балетом и разбивает сердца, которые её любят. Я бы свела всё к тому, что она отвратительная личность, но учитывая то, что я украла её записку к Дину, то я ещё хуже неё. Только сам Дин не должен этого знать.

Мы едем на лифте, всё ниже и ниже. С каждым этажом моё сердце стучит только сильнее. Я ничего не могу с этим поделать. Былая уверенность куда-то испарилась (если таковая вообще была). Но я оставила для себя капельку надежды, что подогревает кровь в моих жилах. Надежда на то, что этот день всё же замечательный. И это ведь так и есть? Я в красивом платье, рядом с хорошим парнем, в милом мире, о котором так много фантазировала раньше. Это ведь не может испортится?

Среди других звуков улавливаю стук каблуков своих туфлей по украшенному вычурной мозаикой полу. Моё сердце, кажется, стучит громче. И я не слышу ничего больше вокруг. Мы идем медленно, потому что каблуки слишком высоки. Или ещё быть может потому, что у меня голова кружится от восторга.

Перед глазами мелькнул фиолетовый цвет. Это был сигнал, специальный щелчок, что вывел меня из гипноза. Я осмотрелась. На диванчике в холле сидел тот самый парень с фиолетовыми волосами из группы Питера. Словно маятник, он не дал мне потерять себя.

— Что за внеплановая остановка? Всё в порядке? — рука Дина ещё сильнее сжала мою ладонь. Я на несколько секунд даже забыла о том, что шли мы за руки, поэтому я и затормозила парня.

— Да, всё в порядке, — выдавливаю скупую улыбку. Он хмурит брови, сужает глаза, будто не верит. Да уж, актриса из меня плохая. Я бы и сама себе не поверила. — Мне срочно нужно уяснить некоторые вопросы, — разжимаю пальцы, но хватка парня всё равно сильнее. Он, похоже, и не замечает моей попытки высвободиться. Тем временем, я краем глаза поглядываю за парнем, чтобы не потерять его из виду. Он — мой спасательный круг.

— Мы и так опаздываем. Что за важные дела? — его губы подрагивают. Мне не нравится, когда у меня хрустят кости под его давлением, но Дин совсем ничего не замечает. Его глаза просто устремлены на меня. В них нет злости или какой-то ненависти. Всего лишь немая мольба, из-за которой чувствую себя виноватой.

— Дин, пожалуйста. Тебе лучше ехать без меня. Это очень срочно, — делаю ещё одну попытку освободиться. Его руки слабнут, обмякают. Делаю шаг назад. Поворачиваю голову, чтобы проверить ситуацию. Объект на месте. Пьет кофе и заигрывает с какой-то девушкой, скорее всего, очередной фанаткой. Чувствую, словно время на исходе, но просто так не могу уйти от Дина. Одним лишь своим взглядом он удерживает меня на месте.

— Ты же мне обещала, — произносит он. И эти слова звучат, как гром среди ясного неба. «Ты же мне обещала» — сказал Крис, когда я так и не пришла на фотосессию, променяв её на долгожданную первую встречу с Эваном (что ничего хорошего в мою жизнь не привнесла).

— Да, но… — не нахожу слов. Замечаю, как парень вместе с девушкой поднимаются с места и со счастливыми улыбками на лицах направляются в сторону лифта. — Я приехала сюда не ради тебя, Дин. И если я упущу сейчас этот момент, то, вероятно, буду жалеть об этом всю свою жизнь. Если я отпущу тебя, то вряд ли пожалею об этом. Прости меня, но всё должно быть не так, — наконец-то собрав все свои силы, вытягиваю свою ладонь из его. На ходу снимаю туфли и уже лечу навстречу фиолетовому парню и его (а может, в действительности, и не его) девушке. Они заходят лифт, а я успеваю проскользнуть между закрывающимися дверцами. Да уж, сегодня мне точно везет.

— Мне нужно знать, где Питер! — задыхаясь, произношу я. Это звучит, словно угроза, но мне плевать. Этот придурок больше не уйдет от меня. Если я вышла на его след, то уже точно доберусь до него.

— Мне стоит вызвать 911? — фыркнув, произнес парень. Он краем глаза посмотрел на девушку. Она выглядела более напугано. Наверное, будучи на её месте, я бы испугалась не меньше.

— Я его девушка, — вздохнула я. — Или быть точнее, уже бывшая девушка.

— Милая, мне очень жаль, если билетов на концерт уже не осталось, но через полгода у нас будет ещё один концерт в Нью-Йорке, — его рука легла мне на плечо, и я вздрогнула. Он что, издевается надо мной? Разве в этом платье, с прической и макияжем я похожа на фанатку какой-то подростковой группы?

— Господи, меня зовут Каролин. Я не знаю, рассказывал ли Питер обо мне, но я его бывшая девушка…

— Он рассказывал о тебе, — голос девушки прорезался очень резко. Её глаза заблестели, а страх рассеялся.

— Лара! Питер просил… — парень засомневался. Видимо, и он понимал, о чем идет речь. Питер ему рассказал. Он рассказал им обо мне. Неудивительно, у него в запасе и несколько песен есть обо мне. Я загорелась изнутри. Кажется, я на правильном пути.

— Майк! Мне всё равно, что просил этот трус, — твердо заявила девушка. По взгляду парня я могла понять, что прежде ему ещё не приходилось видеть её такой. Похоже, я ошибалась на счет этой парочки. Теперь мне они представляются в совершенно другом свете, словно они семейная пара, а не едва ли знакомые люди, что имеют в планах быть знакомыми лишь на одну ночь.

Парень поднял руки в знак капитуляции.

— 532-я комната. Вот как раз твой этаж, — говорит она. Я благодарю её и сразу же вылетаю из лифта, при этом сталкиваюсь с группой людей, что сразу же ворчат себе что-то под нос. Боже мой, как же это всё некстати. Оставляю позади себя хаос в виде недовольных людей и рассорённую пару молодых людей.

Иду вдоль длинного коридора, цепляясь взглядом за обозначения, что висят на дверях каждого номера. 527… 529… 532! Останавливаюсь напротив дверей и застываю. Моя ладонь уже лежит на дверной ручке, но я с некой горечью осознаю, что мне не достает слов. Вся моя злость испарилась по дороге сюда, и я не вижу смысла в том, что я здесь. Слёзы выступают на глазах. Что-то внутри так сильно сжимает. Силы покидают меня, и я просто начинаю плакать, сама не ведая почему.

Двери резко открываются, заставив меня отпрыгнуть назад. Я быстро стираю слезы, что ручьями катились вниз по моим щекам. Мой идеальный макияж превратился во что-то непонятное. Хотя, может при таком раскладе моё лицо будет выглядеть соответствующе тому, чем наполнена моя оболочка — чем-то несуразным и непримечательным.

— Каролин? — голос Питера не вызывает во мне никаких эмоций. Но имя моё, что слетает мимо воли с его губ, ударяет гораздо больнее. Каролин… Кто вообще такая Каролин? Кажется, я и сама до конца не осознала. — Прости меня, — продолжал бормотать себе под нос Питер. Прощения он скорее просил у самого себя. Мне его извинения не нужны.

Парень обнял меня. Эти объятия были холодными, бесчувственными. Не знаю, как раньше я находила в них тепло и душевный уют. Единственный человек, который мог подарить мне искренность своих оголенных чувств, ушел. Ушел, потому что я сказала ему сделать это. А ради чего? Ради этого?

— Мне кажется, я снова отпустила Криса, — произношу я, пропуская мимо ушей пустые слова Питера, которыми он осыпает меня. Он умолк. Я погрузилась в тишину собственных мыслей, что также молчали. Не впервые ли? Моя голова всё ещё покоилась на плече парня, его руки всё ещё кругом обвивали мою талию, но сердца наши будто остановились в этот момент. — Я совершила так много ошибок.

Я вырвалась из объятий парня и подошла к кровати. Сев на самый край, я спрятала лицо руками. И уже когда слезы не мешали мне, я просто позволила грусти взять моё тело и душу в свой плен. Время остановилось. И я застряла здесь в общем итоге ни с чем. Преследуя цель, я потеряла себя. А впрочем, может, никогда и не находила.

— Почему ты ушел? Почему оставил меня ни с чем? Почему ты… Черт побери, мать свою оставил? — остановившись на этом, я озвучила, наконец, вопросы, которые поставила ещё в самом начале поездки. Сердце моё разрывалось не от этого, да и сами ответы Питера мне совершенно не были интересны, но я должна была спросить это. Голос миссис Фэллер с небес молил меня об этом. Эти вопросы скорее были нужны ей, а не мне.

И вот за этими вопросами последовала душещипательная история Питера. Или скорее оправдание. Он сидел на полу, обхватив мои ноги руками, иногда его подбородок ложился на мои колени, а голубые глаза устремлялись в мои, наверное, уже чёрные, бездонные. Но в их голубизне я не видела ничего. Ничего, что могло бы меня задеть.

— Я не знаю, что на меня нашло. Наверное, просто я был очень пьян. Мы праздновали наш первый успех. Как-никак подписали контракт, уже через неделю была назначена работа над полноценным студийным альбомом. Мы уже даже распланировали турне, а я распланировал нашу с тобой жизнь. Я не вру, — в подтверждение своих слов он кивнул утвердительно головой, как маленький. Уголок моих губ дернулся в доверительной улыбке. — Хотя, в последнее время мы немного ссорились, но стоило мне уехать за сотню километров от дома, я начал безумно скучать по тебе, Каролин.

— Ты изменил мне? — сделала вывод я. Не сложно было догадаться, к чему ведет парень. Так много лишних слов вместо пары нескольких сложенных воедино. Услышав тогда это, я непременно была бы вне себя от гнева, но сейчас гневит меня не Питер, а сама я.

— Да, — я замечаю сожаление в этих голубых глазах, но не могу понять, насколько оно искреннее. Парень опускает глаза, голова его падает на мои колени, слышу громкий стук его сердца прямо у моих ног. Заслужила ли я этого? — Клянусь тебе, я пожалел об этом на следующий же день. Мне было до того стыдно, что…

— Что ты перестал отвечать на мои звонки, — снова я его перебила. Боже, да здесь и без слов всё ясно. Краем глаза поглядываю на часы. Я уже час торчу здесь. Дин сейчас уже на торжестве. Интересно, он уже успел встретиться со своей девушкой (и заодно понять, какая же я лживая тварь)?

— Поначалу это было так. Но потом это вроде как вошло в привычку. Я не знаю… Порой мне было даже не до твоих звонков. Я уже позабыл о том, как быть чьим-то парнем. После выхода альбома у меня началась жизнь, Каролин. И в каждой новой девушке, что просыпалась в моей постели, я терял твоё лицо всё больше и больше, — он снова поднял свои кристальные глаза на меня. Это была правда. Я чувствовала это. Говорило его сердце. Я слышала именно его. Мы с Питером были не совсем любовниками, но чем-то большим нежели друзьями. Не то, чтобы мне хотелось верить в каждое его слово, напротив, они проплывали будто мимо меня, а картинка в моей голове выстроилась ещё в самом начале рассказа. Но не доставало ещё одного пазла.

— Со мной всё ясно. Зачем ты бросил свою мать? Почему ты не ответил ни на одно моё письмо, в которых я писала тебе о том, как ей плохо? Какого чёрта ты даже не пришел на её похороны? — мои ладони обхватили его лицо. Он всё ещё выглядит, как глупый неопытный мальчишка, что только и знает, как играть на своей гитаре в пустом актовом зале, готовясь к очередному выступлению. Светлые волосы, как всегда неряшливо уложены, пирсинг, появившейся на нижней губе, кажется, мне неуместным на его и без того красивом лице. Но стоит мне ещё раз заглянуть в эти глаза, как я вижу перед собой другого человека.

— У меня были проблемы с матерью. Она никогда не верила в меня. Я думал, что это её уловки, чтобы вернуть меня. Я правда не знал, что всё настолько серьезно. Наверное, если бы я остался, то она бы не умерла и…

— Но зато ты не добился бы всего этого, — я ласково улыбаюсь. Вскидываю руки в воздухе, обводя взглядом просторные апартаменты, что больше, чем весь мой дом, пожалуй.

— Я приехал на следующий день после похорон. Никто не знал о моем приезде. Я… попрощался с ней. Больше ничего не держит меня в Амстердаме, да и в Нидерландах в общем.

— Держит! — громко возразила я. — Вообще-то тебя ищет нотариус. Твоя мать оставила тебе дом и деньги, — я начала врать. Знаю, что нотариус ищет именно меня, по словам Агнесс. Но ещё как только миссис Фэллер умерла, я говорила с этим мужчиной. Он рассказал мне, что мне завещалась самая малая доля имущества. Всё остальное переходит Питеру — единственному наследнику женщины. Но по условиям договора, если Питер в течение трех лет не подпишет нужные бумаги, то всё это добро перейдет мне. Время на исходе. Но нужно ли мне всё это добро? Как минимум, я не заслужила этого.

— Мне это не нужно. Ты была с ней в последние минуты, и всё это должно по праву принадлежать тебе, — заговорил парень. Я даже не верила собственным ушам. Питер, которого в последнее время бесило во мне практически всё, сейчас передает мне всё имущество своей матери.

— В последние секунды своей жизни она звала тебя. В любом случае, всё это… — я снова обвела апартаменты глазами, — Это всё может быть временным. А дом… Твой дом всегда будет именно там, в нашем Амстердаме.

Я не зря назвала Амстердам нашим. Это город, где мы думали, что любили друг друга и убеждали себя в том, что были счастливы. Здесь мы лечили друг друга. И это всё-таки наш дом. Где бы мы не останавливались, дом — место, куда хочется вернуться. Кровь зовет к истокам.

— Я нашел себя здесь. Я не собираюсь возвращаться, — Питер хотел поставить точку в нашей дискуссии этими словами, но я всё ещё была убеждена в обратном. Это слова ещё не до конца сформировавшейся личности, которая вроде как знает, чем хочет быть, но ещё не знает наверняка, к чему это приведет.

— Ладно, — ответила я. Мне всё равно. Я знаю, что будет впереди, поэтому спорить сейчас бессмысленно. Спорить Питеру стоит с самим собой. А я не могу опомниться от того, что после всего того, что сделал для меня Дин, я просто… Отпустила его. При этом сказала, что-то примерно в роде «меня не волнуют твои чувства». Кто бы знал, что мне хватит всего-то пара дней, чтобы самой почувствовать что-то. Пусть мои чувства не крепки, пусть я и не могу закричать пока что во всё горло «люблю», но внутри моей груди есть что-то сильное, горящее и теперь медленно тлеющее.

— Ты сегодня такая красивая, — Питер меняет резко тему. Он поднимается на ноги, берет меня за руки, заставляя встать вместе с ним. Его влажная ладонь сжимает несмело мою, он проворачивает меня в воздухе, рассматривая меня со всех сторон. Я невольно улыбаюсь, но лишь краешками губ. Смешит меня парадокс — Питер не хотел брать меня за руку, когда мои ладошки были потными, а сейчас его собственные руки вспотели от волнения.

— Золушка спешила на бал, но на полпути решила вернуться перебирать зерна своего прошлого, — усмехнулась я.

— На бал? Я-то думал, это ты для меня так нарядилась, — парень строит обиженную гримасу, выпячивая нижнюю губу вперед. Точно как ребенок. И скорее, это меня и отталкивает от него. Несерьезность и некая игривость в каждом движение — единственное сходство в Эване и Питере. Я заботилась, как об одном, так и об другом. Они тоже заботились обо мне в каком-то плане, но мои чувства… О них не заботился никто, словно их и вовсе не было. Никто не брал ответственности за разбитое сердце, сожжённые в пепел чувства и потраченное в чёрную дыру время, когда я ночи напролет выплакивала горькие слезы по тому, чего оплакивать и не стоило.

— Значит, тебя должен ждать Прекрасный Принц? — мы снова сели на кровать, теперь находясь друг возле друга. Я положила голову на плечо парня. Ещё никогда не чувствовала, чтобы она была такой тяжелой. Всё мои беспокойные мысли собрались в одну большую кучу, которая с каждой секундой только росла и готова была взорваться. Ещё немного и через уши будет вытекать серая жидкость.

— Боюсь, злобная сестра уже овладела его сердцем, — вспоминаю о письме Даниель, и мне становится до жути стыдно. Злая сестра — я, а она лишь Золушка, которая, может, в сотни раз больше любит того же Принца. Не важно, что с детства она была окружена достатком и вниманием, и что Принц вроде бы изначально предназначался ей. Этот вечер должен принадлежать ей, потому что свой час славы я удачно упустила.

— Каролин, ты же знаешь, что заслуживаешь счастья? — Питер резко спохватился с места, а моя голова упала на теплое место рядом со мной. Мне даже лень было подниматься. Или скорее мне было настолько грустно, что у меня не было сил, чтобы это сделать.

— Питер, ты знаешь меня лучше всех. И после всего того, что я тебе рассказала о себе, ты должен был понять, что я точно не заслуживаю ничего хорошего в этой жизни, — уныло произношу я. Всё тело будто наливается свинцом. Конечности отказывают. А в голову ударяет жар.

— Ты не можешь сожалеть о случившемся до конца жизни. Думаю, ты пережила уже достаточно, чтобы мир остался должным перед тобой. Собирайся, мы едем, — Питер исчезает в другой комнате, а когда возвращается, я замечаю его в другой футболке и кожаной куртке, ещё с большим бардаком на голове.

— Просто признайся, что ты хочешь от меня избавиться, — я сделала попытку пошутить, но некому было оценить мой юмор.

— Я могу тебя даже подождать, в случае чего.

— Ого! Даже подождать! — сарказм льется рекой, и я не могу остановиться. Когда появляется рана, она гноится, выделяя эту жуткую белую жидкость, которая к тому же скверно пахнет.

— Поднимай свой тощий зад, — Питер хватает меня за руку и тянет на себя. Нехотя поднимаюсь с места. Босые пятки утопают в ворсистом белом ковре, что заставляет меня вспомнить о туфлях, которые сейчас совсем не к месту. Простите, дорогие, но я спешу, а на восемнадцатисантиметровых шпильках я навряд ли смогу двигаться быстро (у меня же нет Дина, что будет поддерживать меня за руку в случае чего).

— Ты можешь занять мне свою обувь? У меня с этим трудности, — я приподняла подол платья, чтобы показать свои босые ноги, а затем взглядом указала на туфли, что лежали у самих дверей.

Переобувшись в кеды, я словно от сердца оторвала, оставила туфли в номере. Вернусь я сюда или нет, но Питер пообещал мне найти путь вернуть их обратно. Платье было узким, да и к тому же кружевным. Я старалась быть предельно аккуратной, когда мы через кухню отеля выходили на улицу. Будучи занятыми работой, никто даже и не заметил нас. А парень с фиолетовыми волосами, что вначале не весьма радужно общался со мной, теперь помогал нам уйти из отеля без посторонних глаз.

— Ладно, ты знаешь, куда нужно ехать? — спросил Питер, разместившись на переднем сиденье такси. Я же сидела сзади. Чувствую себя преступницей, что бежит от длинных рук правосудия. Кровь в жилах бурлит, но я стараюсь подавить в себе этот внезапный порыв к бунтарству.

— Свадьба Брауна. В газетах должны писать об этом, — я судорожно пыталась вспомнить место, о котором мне говорил Дин. Всё, что мне помнилось, это то, что это окраина города, буквально, в нескольких километрах отсюда. Долгой памятью Бог меня не наградил (разве что только помнить я в состояние только что-то плохое).

Не прошло много времени, когда Питер просто вбил в поисковик ключевые слова, произнесенные мной. Поэтому спустя, наверное, минуты две или три, мы уже мчались через весь город. Через открытое окно дул холодный вечерний ветер. В голове моей ветер был сильнее.

Солнце медленно садилось за горизонт. Красный цвет резал глаза. Я чувствовала себя действительно какой-то принцессой, что с замиранием сердца ждет полночи, когда её жизнь либо изменится навсегда, либо не изменится ни черта. В общем-то пока что больше шансов остаться ни с чем. Боже мой, зачем я отпустила его? Нагрубила, сказала, что он мне не нужен. Только за это Крис бы меня не простил. Дин бы ему точно понравился, как старший брат, он не мог желать для меня лучшего молодого человека. А вместо этого я выбираю лишь то, чего, может быть, сама себе желаю.

— Приехали, — усталым голосом говорит таксист. На дорогу мы потратили где-то около часа, что показалось мне вечностью. Не дожидаясь Питера, я выскочила из автомобиля.

Большой забор распростерся вдоль большой территории. Из-за него выглядывала лишь огромная белая вилла, что сверкала огнями на фоне полутемного неба. Вот это и есть пропуск в красивую жизнь. Или же, скорее, не это ли и есть та самая красивая жизнь?

Из-за кустов выглядывают объективы фотоаппаратов. Чёрт, здесь должно быть всё серьезно. Фотографы то и делают, что ждут момента, чтобы словить удачный кадр. Чувствую их прицел на себе. Хотя, так как моё лицо им незнакомо, я вряд ли заинтересую их.

У больших кованых ворот стоят три охранника. Они выше меня где-то на голову, а то и на две. Их накачанные мышцы выпирают из-за натянутой ткани чёрных строгих костюмов. Скорее всего, допинг. Америка — страна всего искусственного (просто цитирую своего отца, заядлого англичанина). Но при желании здесь можно найти и кое-что настоящее.

Я подхожу ближе. Холод сковывает. Небо уже окрашенное в темные краски, скрывает под своим покровом всё. Сюда даже не падает свет. Один одинокий фонарь, и от того падает лишь небольшой луч света — на моё бледное лицо.

— Моё имя должно быть в списке, — голос дрожит, то ли от страха, то ли от холода. А вообще это ужасная смесь, поэтому не удивлюсь если при следующей попытке заговорить мой голос пропадет, или же я просто упаду в обморок. — Каролин ван дер Берг.

Один из охранников начал искать моё имя в списке (круто, они даже читать умеют!). Два других осматривали меня. Когда я услышала тихий смешок с их стороны, то поняла, что они смотрели в эту секунду на мою обувь, что не отличалась блеском (всё-таки это не Louboutin). Закатываю глаза, вздыхаю и мысленно посылаю их. В конце концов, в этом платье я должна хотя бы пытаться вести себя соответственно.

Не произнося и слова, меня пропустили вперед. Я услышала, как начали щелкать фотоаппараты за моей спиной, но вскоре ворота за моей спиной закрылись. Здесь меня встретили ещё парочка парней «в чёрном». Они всё так же странно косились на мою обувь, недоумевая, почему их «коллеги» впустили меня на это торжество.

Я не теряла времени. Здесь было намного больше света. Напротив, всё здесь сияло и от этого блеска у меня рябело в глазах. Когда мимо меня проходил официант, я перехватила с подноса бокал с шампанским и для храбрости выпила его залпом. Так, Каролин, тебе срочно нужно собраться.

Площадка перед домом была украшена ледяными статуями, здесь стояло также несколько круглых столиков, на которых пирамидой были выстроены бокалы с напитками. Возле небольшого фонтанчика был расположен стол с закусками (больше еды я между прочем не заметила). Для танцев здесь была предназначена деревянная платформа. С небольшой сцены, пела… Чёрт, Кэтти Перри? Серьезно? Она пела какую-то балладу, а музыканты играли живую музыку. Голос её звучал вполне живо, что заставило меня пересмотреть свое убеждение в том, что поп-певицы поют лишь под фонограммы. Но это не важно. Сейчас ничего не важно, кроме одного.

В воздухе витает нежный сладостный запах праздника. Искристые пузырьки от шампанского тают у меня во рту. Оно оказалось таким вкусным, что хочется ещё и ещё. Я прохожу мимо множества пар людей, все они кажутся мне скучными. Мало кто из них танцует, они просто стоят и болтают между собой, даже не замечая меня. От каждой леди пахнет чем-то особенным — духи от Chanel или от Dior, но из их ртов до меня доносятся гадости, которыми они поливают своих же «подруг». Как же я ненавижу это жалкое притворство. Прямо воротит от этого.

У меня уже кружится голова. Я чувствую себя здесь явно лишней, мне хочется просто найти Дина, оправдаться перед ним (в который раз, чтобы потом ненавидеть себя лишь больше) и убраться отсюда. Почему-то мне казалось, что на свадьбах должно быть весело, а не угнетающе.

Внезапно до моего слуха доносится знакомая мелодия. Про себя я улыбнулась, когда узнала свою любимую «Сan’t help falling in love with you». Хрипловатый, но такой размеренный и в тоже время нежный голос певицы, словно сладкий мёд, просто оседал на донышко моей души, приятно согревая её воспоминаниями о прекрасном вечере.

Я решила остановиться лишь на миг, чтобы послушать песню. Настолько она была прекрасной, что я даже подошла ближе к танцевальной площадке, только бы послушать её. Всматриваясь в танцующие пары, я вспоминаю, как танцевала с Дином. У него была больная нога, а я вовсе будто безногая. Но у нас всё получилось. Я, он и луна, что отбивает каждый стук сердцебиения.

Среди танцующих я рассмотрела знакомые черты лица парня, которого так долго (минут пятнадцать от силы) искала. Сначала я даже обрадовалась, пока не заметила рядом с ним стройную блондинку, снизошедшую с больших портретов, что висели почти повсюду в его доме. Они держались за руки и, кажется, даже на лицах обоих я смогла различить улыбки. Сердце болезненно сжалось, а ладони всё сильнее сжимали очередной бокал с шампанским.

Музыка становится всё тише, а сердце стучит всё громче и громче. Кроме этого звука, кажется, я другие и перестала различать. И я не отрываю глаз от них, пока они не целуются. Бокал падает из моих рук. Я больше не хочу находиться здесь.

Это моя вина. И нет смысла винить Дина в том, что сейчас он целует девушку, что когда-то была (или же точнее есть) его Вселенной. Я была промежуточным этапом, я была ему нужна лишь, чтобы он смог быстрее забыть о ней. Я была точь в точь такой же, как и та девушка, с которой я застала Дина ещё в баре в тот день, когда мы ещё и знакомы не были. Чёрт, я была для него просто как проститутка. Правда вместо денег он подарил мне это платье, угостил несколько раз в ресторане, оплатил номер в отеле. Как я не могла понять этого сразу!

С меня достаточно. Я нашла здесь даже больше, нежели искала. Пора возвращаться домой.