Страница 22 из 48
Слезы застилали глаза, я несколько раз больно обо что-то ударялась, спотыкалась, но все равно продолжала убегать. Так больно, так стыдно, так мерзко. Чувствую себя грязной, как будто на меня вылили ушат дерьма. Голова разрывается от мыслей. В соседнем от Олиного дома дворе останавливаюсь. Ноги отказываются идти. Беспомощно оседаю на лавочку в беседке. Обычно это место помогает привести в порядок мысли. Обычно. Но... в голове снова раздаются слова одноклассницы, все громче и громче, начинает казаться, что виски сейчас просто лопнут.
И все это слышала Маша... Какой же низкой она, наверное, меня считает. Да, все гораздо хуже, чем она предполагала. Теперь веселая и сильная Мари точно не будет со мной общаться. По крайней мере, сама я не стала бы общаться с собой. Настоящая тряпка. Они раз за разом втаптывают меня в грязь, а я им позволяю. И не просто позволяю, помогаю в трудную минуту. А они глумятся еще больше. И все по кругу. С другой стороны, так, наверное, даже лучше... Все равно рано или поздно Маша тоже отвернется от меня, как все остальные, так пусть лучше сейчас, пока еще мне от этого не так больно... Перед глазами расплываются круги, заставляя согнуться пополам.
Холодные липкие волны одна за другой прокатываются по телу, вызывая чувство сильного безотчетного страха. Хочется убежать, спрятаться, спрятаться от всего, даже от собственных чувств, нет, от них в первую очередь, не видеть, не слышать. Перед глазами все плывёт и жутко мутит. Давно я не испытывала приступа паники...
Нет, я не хочу его видеть, пожалуйста, нет... Прямо за спиной послышались медленные шаги.
Никто никогда не видит как плачу, никто, даже мама. И он не должен увидеть. Я не хочу стать еще более жалкой, я просто не могу. Вопреки ожиданиям сильные руки притянули меня к горячему телу, пряча под своей курткой, кутая в нее словно маленького кенгуренка. Слабые попытки вырваться ни к чему не приводят.
Нет, не надо, пожалуйста, не будь таким добрым. Дай мне справиться самой. Не пытайся разжать своими горячими руками ледяные тиски страха, что опутали все мое существо. Если сейчас... Если я сдамся, то уже не смогу встать сама, а ты не будешь всегда рядом, я знаю. Почему ты такой жестокий? Что я буду делать потом, когда твоего тепла уже не будет со мной? Как я тогда выберусь из всего этого?
Я сдаюсь. Убираю выставленные вперед руки, позволяя растворить себя в сильных объятиях, заливая слезами темную рубашку, уже самостоятельно цепляясь за Влада, прижимаясь всем телом...
***
Я все-таки нашел ее. Хорошо, что сейчас только начало весны, и зеленая листва не скрыла ее фигуру, сидящую в беседке, от глаз. Я на мгновение застыл, наблюдая, как она согнулась пополам, словно от сильной боли, а затем попыталась выпрямиться, дрожа всем телом. Сегодня холодно, и она провела здесь без верхней одежды уже минут пятнадцать, как минимум, но почему-то я уверен, что дрожит она не от холода.
Шаг за шагом, выровнять дыхание, медленно, осторожно, словно приближаясь к дикому зверю, и все равно быть обнаруженным...
Но даже тогда она пыталась вырваться, отталкивала меня. Била в грудь и царапала, не пускала к себе... И не только физически. Вокруг нее словно образовался кокон, и пробиться сквозь него не получалось. Мне вдруг стало так страшно. Не знаю, может быть это ее страх передался мне, но только я знал, что должен уничтожить эту преграду, иначе она никогда не откроется мне, иначе я потеряю ее. Я стиснул руки сильнее, не позволяя ей двигаться. Никогда больше не хочу слышать, как она произносит мое имя с такой болью. Хочу оградить от всего и от всех. Слова сами собой вылетали из обветренных губ:
Кира замерла, и я почувствовал, как оболочка, разделяющая нас, трескается... Она плачет, не как большинство девушек, громко и навзрыд, она просто тихо пропитывает мою одежду, мое тело своими горячими слезами, цепляясь пухлыми ручками за рубашку, сжимаясь в маленький мягкий комочек на моей груди.
- У-у-у-у, ревушка, в таком виде тебе домой нельзя, – я старался говорить как можно веселее. – А то твоя мама меня заочно врагом народа считать будет. Предупреди ее, что будешь поздно, и пойдем в одно хорошее место.
Кира не смотрела на меня, все время отводила взгляд в сторону. Стесняется? Ладно, с этим мы потом разберемся, сейчас надо отогреться. Она послушно сжала мою руку своей ладошкой, также послушно пошла вслед, даже не поинтересовавшись пунктом назначения. Ну и хорошо, будет сюрприз.
Все это время Кира стояла, уткнувшись лицом мне в рубашку, и держалась пальчиками за рукав, немного оттягивая. Как маленький ребенок, честное слово!
- Я за кофе и печеньками. Нам обоим не помешает отогреться и подкрепиться. Сейчас вернусь.
Собрав все необходимое на поднос, я решил все-таки поинтересоваться у хозяина, что будет на киносеансе.
Ага, как же, обычные девушки может и любят, а вот у меня уникальный экземплярчик.
- Что же это вы, молодой человек, совсем девушку до истерики решили довести? – молоденькая девушка администратор посмотрела на меня с укором.
- Ну хорошо, я и сам ужасы люблю, народу сейчас не так много, будний день все-таки. Объявляю сегодняшний киносеанс «Ночью ужасов»! Прошу всех занять места в нашем замечательном кинозале!
- А куда же ты сядешь? – Кира осматривала место вокруг. Народу может и было немного, но ползала все же набралось.
- Оно же рухнет! Влад, отпусти меня!
- Красивое место...
- М-м-м-м.
- Не особо...
- Ай, ты чего делаешь?
Мне показалось, что она хотела что-то сказать, но ее внимание отвлёк фильм.