Страница 79 из 82
Накануне отъезда состоялся праздничный ужин, к приготовлению которого Татьяну, уже по традиции, не допустили, дав «отдохнуть последние часочки перед трудовым годом».
За ужином Леопольд взял слово и поблагодарил всех за гостеприимство, понимание и деликатность. Он пообещал маме чаще звонить, Анна-Эльза хоть и умела пользоваться интернетом, предпочитала старую добрую телефонную связь, и, по возможности, приезжать. И попросил «ещё немного внимания присутствующих».
- Дорогие мои, - начал официально Леопольд Шувалов, - мама, отец, Ян, Лилия, я хочу вам представить Татьяну, - он показал рукой в сторону округлившей глаза Ложкиной, - женщину, которую я люблю, и у которой собираюсь просить руки и сердца, даже заведомо зная, что она мне откажет. Сейчас откажет.
Ложкина молчала, но весь её вид говорил о том, что в состоянии трупа фон Хер Шувалову будет весьма затруднительно просить руки и сердца повторно.
- Я хочу сказать, что намерен добиться полной взаимности этой чудесной женщины и вступить с ней в законный брак, чего бы мне это ни стоило… Итак, Татьяна, ты согласна выйти за меня?
- Нет, - Ложкина была категорична. Она покосилась на Анну-Эльзу и решила сгладить отказ: – Не сейчас.
Одно дело – встречаться с Шуваловым, Ложкина даже допускала мысль съездить в Москву на Новый год, и сам Лёня приедет к ней пару раз, но замуж – нет. Это уже научно-популярная фантастика.
- Как я и говорил, - улыбнулся Лёня и, нагнувшись к губам Тани, легко провёл по ним своими, улыбаясь, даже не обижаясь.
Ложкину сморило, и в какой-то момент она просто выключилась под мерные звуки музыки, где-то сквозь сон она почувствовала, как опускается спинка сидения, и кто-то укрывает её большим махровым полотенцем, больше для ощущения уюта. Впрочем, никакого «кто-то». Это был Лёня, даже во сне Ложкина безошибочно могла это почувствовать, и не потому, что в машине больше не было никого, а потому что Лёня делал это каким-то своим, особенным способом, таким, что сразу становилось уютно.
Проснулась от сигналов машин, смены шумового поля, оглядевшись, поняла, что они уже на подъезде к МКАДу. Стоят. Плотно и, похоже, уже долго. Беглый взгляд на часы подсказал, что планам заехать к Лёне перед «Сапсаном» сбыться не суждено.
- Давно стоим?
- Давненько, - Лёня потянулся и нагнулся чмокнуть Таню, - я там кофе взял на заправке, наверное, ещё не остыл, и пара булочек.
- Спасибо, - Таня взяла в руки стаканчик, - а ты?
- Я уже перекусил, спасибо. Похоже, мы не успеем заехать ко мне…
- Похоже.
- Успеть бы на поезд, - он показал глазами на навигатор, показывающий красным весь путь до Москвы, город тоже не внушал особого оптимизма, - как бы на метро не пришлось ехать.
- Жаль.
- Жаль, что на метро?
- Жаль, что не успеем к тебе, придётся обойтись без прощального секса.
- Мы не прощаемся.
- А что мы делаем?
- Танюша, не начинай. Между Москвой и Питером каких-то семьсот километров, я буду часто приезжать, ты ко мне, а там тебе надоест, и ты выйдешь за меня замуж.
- Я не стану жить в Москве.
- Ты станешь жить со мной, - Шувалов улыбнулся, как всегда покровительственно, снисходительно, но тепло.
- С тобой – это одна история, а в Москве – другая. Я же сказала, я не перееду в Москву!
- Ты серьёзно, да?
- Абсолютно.
- И что не так с Москвой?
- Всё.
- И сколько раз ты была в Москве? Три? Пять? Из которых четыре – проездом? Как ты можешь так категорично говорить? Да и какая разница, Москва, Питер… не Норильск же.
- В Норильск бы поехала, в Москву нет. Жить, где говорят: «дожжжжжииии»! – Ложкина хлопнула себя по коленкам. – Ужас!
- Ах, простите, я забыл, - Лёня усмехнулся. – Сколько жил в Питере, потом в Москве, столько и не понимаю этой вражды.
- Это не вражда, я просто не буду жить в Москве. И вообще, чем мне заниматься?
В это время появилось странное движение на дороге, машины словно сторонились, отодвигались от обочины, а потом становились на своё место. Вдали появились проблесковые маячки скорой помощи, двух машин.
- Похоже, причина пробки – авария, - прошептала Ложкина и проводила взглядом автомобили.
- Действительно, чем тебе заниматься в Москве… Таня, я не собираюсь держать тебя взаперти, как султан. Поверь мне, здесь такие же люди, они так же с завидной регулярностью обвариваются кипятком, у них поднимается температуру, они травятся и ломают конечности, и уж точно всегда найдётся пара-другая бабушек, которые забудут, а принимали ли они свои лекарства, и примут ещё разок.
- Работать на скорой?
- Угу, я бы хотел что-то другое для тебя, но ты же меня не спросишь, - Шувалов улыбнулся так, словно ему нравился этот факт.
- И не подумаю, - подтвердила Ложкина не без удовольствия.
- Значит, долгими зимними вечерами подумаешь над этим, хотя, конечно, я надеюсь, что ты дашь согласие раньше.
- Какой же ты самоуверенный, Шувалов, - фыркнула.
- Я в тебе уверен, Танечка, а не в себе.
Запыхавшись, Ложкина поставила переноску с Алькой на сиденье у окна, своё место в скоростном «Сапсане», который буквально через несколько часов вернёт её не только в родной город повышенной влажности, но и в другую реальность – свою. Лёня устроил её вещи, и, быстро обернувшись на недовольную проводницу, которая пропустила провожающего в последние минуты перед отправлением только благодаря врождённому дару убеждения Шувалова и конечно, улыбке, которая всегда действовала безотказно на женщин любого возраста и вероисповедания, обнял Ложкину и поцеловал – нежно, легко, потом чмокнул в нос и, улыбнувшись, прошептал.