Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 77 из 82



- Куда это ты их отпустил, - возмутилась Ложкина, - тут до города чёрте сколько!

- Тань, я похож на идиота? Их там Олег ждёт, который и привёз их сюда вместе со всеми этими украшательствами, он же и помог всё устроить, но, по моей просьбе, удалился с твоих глаз.

- А мог сына не подключать? - Ложкина стала подбоченясь. – Просто представление для четырнадцати девочек и трёх мальчиков устроил.

- Мог, конечно, но парню полезно увидеть некоторые вещи своими глазами.

- Какие это?

- Что не зазорно ухаживать за женщиной, делать ей сюрпризы, большие и маленькие, что романтика – это не «ми-ми-ми», - тут Шувалов закривлялся так, что Ложкина засмеялась, - а то, что мужчина может сделать для женщины. По итогам беседы, так сказать…

- Так это воспитательный момент?

- Если тебе так угодно, - усмехнулся, - прошу к столу, - он галантно подал руку и даже отодвинул стул, потом достал то, что было в корзине, и накрыл на стол.

Ложкина наслаждалась едой, запахом моря, отблесками свечей и вкусом шампанского, уже второй бутылки, видимо от этого Шувалов становился всё ближе и даже как-то роднее. В голове Ложкиной стали появляться странные, даже крамольные мысли.

«А что, если это любовь?»

И даже, что ещё смешней:

«А вдруг мы поженимся?»

И самое абсурдное:

«А может, Шувалов в меня влюблён?»

Но вслух она, конечно, этого не сказала, до такой кондиции Ложкина пить не умела, нет, выпить она столько могла, но  говорить  при этом - уже нет.

- Вот скажи мне, Шувалов, - спросила Татьяна и поправила тёплую толстовку, протягивая свои ноги Лёне.

Они уже переместились в сторону покрывал, одеял и подушек, и устроились с максимальным комфортом. Особенно комфортно было ногам Ложкиной и рукам, ещё спине и даже шее… всему, до чего дотрагивался Лёня.

- Скажи мне, ты был когда-нибудь влюблён? По-настоящему?

- Может, я и сейчас влюблён, - подразнил Лёня.

- Ага, поэтому наставляешь сейчас рога своей Алёне, романтик от слова худо.

- Чтобы ты знала, я не наставляю никому рога.

- А как это называется?

- Мы расстались с Алёной.

- Ты не говорил.

- К слову не пришлось…

- Почему? Она такая… красивая и, кажется, умная и, кстати, талантливая, те фотографии были классными. Вы поругались?

- Нет, не ругались, просто расстались, наверное, пришёл конец отношениям… Когда мы приезжали в Питер – уже были врозь.

- И почему она приехала?

- Хотела город посмотреть, мы хорошо общались, почему нет?

- Действительно… почему нет? - Татьяна засмеялась, её саму удивил допрос с пристрастием, который она устроила фон Хер Шувалову. – Так ты был влюблён или любил, как правильней сказать?

- Знаешь, Таня, был, - как-то быстро ответил Лёня, - как-то забылось, но в последнее время я часто это вспоминаю и… горько так, что упустил её, - в голосе Шувалова действительно послышались нотки грусти, даже какой-то печали, что немало удивило Татьяну.

- Кто она, расскажешь?

- Кхм…

- Да ладно, Лёнь, мы почти родные люди, расскажи, ты-то мою эпик-лав знаешь, - вздохнула.

- Давно это было, ещё в Питере, я тогда на скорой работал.

- Оу, ночь перестаёт быть томной.

- Похоже, - Лёня провёл руками по лицу, по волосам, потряс головой и продолжил. – Пришла к нам девочка… девушка, на вид – сущий ребёнок, такая, знаешь, на ангела похожа. Или куколку.

Ложкина напряглась, посмотрела с подозрением на Шувалова, но промолчала.

- Продолжать?

- Да.

- В общем, она пришла, и никто не хотел её брать к себе, куда такого ребёнка? А она везде нос свой суёт, интересуется, ум живой, всё на лету схватывает, вот как родилась скоропошником, но наивная, Тань, она же дитё была, куда её родители смотрели, когда в эту клоаку устраивали?

Ложкина промолчала, она помнила те времена, когда никто не хотел брать её в бригаду, все находили причину отказаться от новенькой.

- И знаешь, влюбился я в неё, сильно, земли не чуял под ногами, так влюбился, весь бы мир к её ногам… «дом хрустальный на горе - для неё», а у неё глазки тускнеют, ей работать охота, а все нос воротят… какой врач из пигалицы? Только лишние проблемы бригаде. Ну, и взял я её к себе. Она на лету всё схватывала, буйных уговаривала, даже материлась пару раз, а уж какой успех имела у бабулек с дедками… И ты же знаешь неписанное правило – не спать с тем, с кем непосредственно работаешь. Я думал, вот подучу её, передам в другую бригаду и приударю за ней. Опоздал. Увлеклась она коллегой нашим, сильно увлеклась, не на шутку. А мне он не нравился, вот, знаешь, интуитивно так… всё подвоха от него ждал, а с другой стороны – понимал, что это ревность во мне говорит. Нормальный мужик, вкалывает, в квартиру вписался, к свадьбе вроде готовится, только проскакивало в нём дерьмецо, прости за слово, любил он поделиться в приватной беседе интимными подробностями, о чём нормальные люди молчат и напоказ не выставляют.

 

- Угу, - Ложкина уставилась на покрывало, разглядывая там рисунок.

- Я, Тань, виноват перед тобой, - вдруг сказал Шувалов, и Ложкина в онемении уставилась на мужчину рядом. Это был всё тот же фон Хер Шувалов, с тем же немного снисходительным и даже величественным выражением лица, но взгляд был другой, непривычный Татьяне, может, виноватый.

- Виноват, когда он про фотографии в интернете сказал, я не поверил, эта девочка с ангельской внешностью и какой-то эксгибиционизм глупый, никчёмный, пошловатый даже. Какое-то болезненное проявление не менее болезненных наклонностей. Но он мне показал фото, и ещё кой-кому.