Страница 65 из 82
- Мам, это Таня, моя девушка, в машине её собака, от которой и пахнет тем самым. Татьяна – это моя мама Анна-Эльза, а это мой сын – Яков, но все зовут его Ян.- Сын???
Глава 3
Татьяна упиралась, как она полагала, совсем незаметно, пока не получила ощутимый толчок в спину, и Шувалов не зашептал
- Танечка, не стесняйся, проходи, - ещё один толчок в спину, и перед глазами Ложкиной предстала комната.
Двойные белые двери распахнулись, и Ложкина увидела огромное, залитое светом помещение, в центре которого, как монумент, стояла не менее огромная кровать с белоснежным покрывалом, которое стекало лёгкой вуалью на светлый пол.
Ложкина испытала желание вцепиться руками в дверной косяк – на кровати, лепестками алых роз, были выложены сердечки, и завершали этот разгул романтичности два лебедя из махровых полотенец, Татьяна видела такие в Египте, ими украшали номер в надежде на чаевые.
Два лебедя, склонив друг к другу головы, плыли по сердцам из лепестков роз. Ложкина испытала желание продемонстрировать всё, что она ела до этого.
- Это Лилечка, подружка Яна, сделала, правда, это чудесно? – раздался сзади голос Анны-Эльзы, и пока Ложкина ловила ртом воздух, чтобы как можно правдоподобней выразить свой восторг, услышала Шувалова.
- Мило, спасибо парень, я тронут, - он приобнял Якова и дружески похлопал его по плечу.
- Да, это Лилька всё, - отмахнулся парень, - мне не жалко, пусть.
- Спасибо и ей. Лилия, значит?
- Угу, - Ян насупился и отошёл в сторону, - там, в холодильнике, шампанское и вишня… Лилька сказала, что нужно клубнику, но сезон прошёл, а ба говорит, что испанская нашпигована пестицидами… - парень отходил в сторону и понемногу заливался краской.
- Бабушка правильно сказала, а вишня даже лучше, правда, Таня?
- Да, - подтвердила Ложкина. Это было едва ли не первое членораздельное предложение Татьяны после представления и вида на лебедей и лепестки роз…
- Мы оставим вас, располагайтесь, ужин в шесть, Леопольд, я надеюсь, ты помнишь, - Анна-Эльза подозвала внука, и они покинули комнату, оставив Татьяну наедине с Лёней и романтичной вакханалией.
- Какого хрена? – зашипела Ложкина.
- Что случилось, Татьяна? – он выглядел, как сама невинность.
- Что случилось? – взвилась Татьяна. - Что случилось? У тебя такое дерьмовое чувство юмора, да? Что это за нахрен? – она махнула рукой в сторону кровати. – Лепестки роз? Меня сейчас вырвет!
- Да ладно тебе, ребята старались…
- И, кстати, когда ты собирался сообщить мне о небольшом, но существенном факте – наличие у тебя сына, а? Я на роль мамочки не подписывалась!
- Ну… вот, говорю: Татьяна у меня есть сын Яков, ему шестнадцать лет и, кстати, он не нуждается в памперсах и пустышке, так что тебе совсем не обязательно изображать из себя его мать, тем более, она у него есть.
- У него ещё и мать есть?!
- Ложкина, естественно, у него есть мать, ты прогуляла лекцию по оплодотворению? В ампулярной части фаллопиевой трубы…
- Я знаю, откуда берутся дети, - зашипела, - я спрашиваю, откуда у тебя мог взяться ребёнок?!
- Я не счастливое исключение, моя половая система не отличается от любой другой мужской, - он широко и нагло улыбнулся.
- Шувалов, - она выглядела угрожающе, через несколько секунд оправдала свой вид, схватив за шею одного из лебедей и кинув в самодовольное лицо Шувалова.
- Всё, Тань, всё, без ёрничания. Нам было по семнадцать…ну, мне не было семнадцати, первая любовь и всё такое, первый поцелуй… в общем, итог ты видела.
- И где же мать этого итога?
- В Италии его мать.
- То есть ты в Москве, мама в Италии, а ваш сын у бабушки?
- Да, так и есть… ну, а что ты хочешь, сколько лет-то нам было… Какой ребёнок? У одного учёба, у другого, личная жизнь.Родители забрали себе Якова, за что я благодарен. Он всем доволен, ездит к матери, ко мне, живёт у моря… Никакой трагедии. Все счастливы. Тем более - сейчас, смотри, какой парень вырос. Заботливый, - он показал рукой в сторону кровати и повёл бровями.
- Ах, да! – Ложкина подбоченилась. – Ты не скажешь мне, почему нас поселили в одну комнату, да ещё с одной кроватью? Ты говорил: «Гостевой дом», и где?
- Тебе не нравится комната? – Лёня демонстративно надул нижнюю губу, – Смотри, какой вид, - он подвёл Татьяну к окну и открыл жалюзи, в комнате стало ещё светлей, даже ярче, жар из окна полился прямо на Ложкину, которая заворожённо смотрела на лазурную гладь моря, скалы и сосны на них.
- Красиво… но на скорость не влияет. Я не собираюсь жить с тобой в одной комнате, Шувалов.
- И как ты себе это представляешь?
- Ты будешь жить здесь, я где-нибудь в другом месте…
- Ага, а вечером мы будем встречаться, и я тебя буду провожать до дверей номера?
- Сама дойду.
- Ложкина, ты – моя девушка, я просто напоминаю тебе эту деталь, а значит, жить ты должна сооо мноооой.
- Мы ведь не женаты, - ухватилась за последнюю ниточку Ложкина, - поэтому ещё не…
- Тань, - Леопольд одарил Татьяну фирменным взглядом, в котором высокомерие сочеталось со снисходительностью, - в это даже моя мамочка не поверит.
- Не… ну…
- Что за паника, Ложкина? Здесь достаточно места, чтобы ужиться.
- Здесь кровать одна!
- Так, сразу предупреждаю, я с кровати сваливать не собираюсь и тебе не дам, она широкая – поместимся. А теперь, давай разбирать вещи и, как джентльмен, я пропускаю тебя в ванную.
- Щедрость твой души, поражает, Шувалов.
Через пару часов Татьяна выходила из комнаты под руку с Шуваловым. Они, хоть и формально, но поделили территорию, распаковали вещи, приняли душ, по очереди, и сейчас шли на «праздничный ужин» в честь приезда Леопольда со своей девушкой.