Страница 57 из 110
Глава 8.
Утро красит бодрым светом…
Так, кажется, это где-то было. И сейчас давно уже не утро, и всё, что меня красит это бледное перекошенное отражение собственного жизнерадостного лица в отполированном подносе. Ну и суровая рабочая обстановка вокруг, да. «Счастливые» от моего возвращения санитары, хмурый Захарыч, презрительно кривящийся Коленька и наскипидаренные судмедэксперты, с какого-то перепугу окопавшиеся в нашей прозекторской.
Вопрос «А какого хрена тут творится, но я опять не в курсе?!» сегодня стал хитом дня. Во всяком случае, из моих уст и даже не в совсем уж матерной форме он прозвучал, раз так пять. Но так и остался исключительно риторическим восклицанием чересчур эмоционального патологоанатома.
- Ивар Захарович, поправьте если я ошибаюсь… - наконец отмерла моя светлость, прекратив изучать и без того зачитанные до дыр бумажки, поданные мне на рассмотрение мрачным заведующим морга.
Занятное сочетание, кстати. Морг само по себе далеко не весёлое место, а уж во главе с так настроенным руководителем я начинаю заранее сочувствовать любому, кто сегодня сунется в наши родные пенаты. Убить не убьют, но нервов смотают клубка три. Не глядя и по причине излишнего человеколюбия. В прямом смысле слова!
- Женечка, я таки был бы рад, если бы мы все дружно взяли и ошиблись, - тяжко вздохнув, Блюменкранц расположился на стуле напротив меня, смиренно сложив руки на коленях и всем своим видом напоминая кающегося на исповеди.
Что категорично не желало укладываться в моей голове. Виновато выглядевший еврей это что-то новое!
- Угу, - кивнула, вновь перечитав всё, что было изложено в документах и тряхнув головой. – Только все бумаги указывают на то, что за первые две недели нового года кто-то увёл из нашей коллекции жмуриков минимум три тела, - ещё раз глянула на акт ревизии, скомпонованный на коленке и не имевшей юридической силы вне нашего царства мёртвых. – А ещё прогнал пять неизвестных, не проходящих по базе, но оставивших после себя явные следы пребывания в морге. Я понять не могу, Дэвид Коперфильд и Амаяк Окопян?
- А? – не понял постановку вопроса начальник, удивлённо моргнув и выйдя из своего скорбного оцепенения хотя бы на минутку. Уже прогресс, до этого он на мои вялые попытки пошутить никак не реагировал.
- Ладно, говоря проще. Это кто у нас такой фокусник и почему об это талантливом гаде я узнаю только сейчас? – я переформулировала вопрос, попутно стараясь засунуть бумажку за тридцать первое и первое число себе на стол так, что бы этого никто не заметил.
Чует моя подозрительность, что излишне ретивые подчинённые успели-таки провести регистрацию трупа в журнале на входе. А то, что труп вдруг оказался живым и никто не заинтересовался куда он успел подеваться из-под моего бдительного ока – это уже другой вопрос, которым никто не интересовался. И не должен заинтересоваться!
- Женечка, рыба моя, ты же знаешь, какая тут порой творится неразбериха! Удивительно, как мы с соседями ещё ничего перепутать не умудрились! – всплеснул руками одесский еврей, но под моим скептическим взглядом сдулся, уселся обратно на стул и почесал затылок. – Как говорит моя бедная жена Сарочка, - на эпитете «бедная» я стоически пыталась не хрюкать слишком уж громко, - если у кого-то есть интерес, то он обязательно найдёт-таки способ его реализовать!
- Способ нашёл, - вздохнула, глядя на противные бумажки и чувствуя, как от неприятных предчувствий сводит несчастный желудок.
Он и так сегодня был терзаем муками голода, и грозился заработать и язву, и гастрит и всё это одновременно. А тут ещё и новости. Да такие хорошие, что впору возрождать приятную традицию для гонцов с плохими вестями!
- Способ-то этот умник нашёл, - повторила ещё раз, возвращая документы начальству и скрестив руки на груди. Протест тела на резкие телодвижения был мною грубо проигнорирован. – А вот нам с вами, что теперь делать, а, Ивар Захарович? Это не посуда, не реагенты, не инструменты и даже не спирт, который, слава богу, можно списать безболезненно и не привлекая всеобщее внимание! Это, на минуточку, трупы. Причём свежие, достаточно молодые, без лишних повреждений и…
- Родственников, - похоронным голосом закончил цепочку моих умозаключений заведующий, вновь хмуря брови и кривя губы в неприятной улыбке. На вечно благодушном лице мужчины она смотрелась впечатляюще. И я бы даже посочувствовала товарищам, если бы на моём лице было не такое же кровожадное выражение.
Дополненное переломом носа оно напугало даже видавших всякое санитаров! Впрочем, тут они сами виноваты. Я очень не люблю, когда трогают мои вещи, а ещё больше не люблю, когда чьи-то немытые лапы лазят по моим инструментам!
- Ивар Захарович, не хочу говорить очевидное и невероятное, но кто-то свой явно продал душу за нехилые бабки, - допив порядком остывший кофе, я поднялась и одёрнула рукава рабочей формы. На столе меня терпеливо ждал клиент, а результаты по клиенту дожидался просиживающий штаны у соседей молоденький врач.
У бедняги это был первый пациент. К сожалению для пациента, это был предпоследний врач в его жизни. А последний готовился завершить вскрытие и сообщить волнующемуся юноше со взором горящим, что его вины в этом нет. Ну явной точно нет. Остановка сердца она такая, непредсказуемая. Хотя…