Немые

Суббота,

1 октября

 

– Почему мы не можем пойти, как все? Я хочу наверх. Тут душно!

В темной каюте на нижней палубе и в самом деле темно и душно. Однако вредничать Аля начала задолго до того, как Червинские с китайцем туда спустились. С самого начала – не захотела подойти к отцу, спрятавшись за спиной сестры. Затем немного освоилась – вспомнила. С тех самых пор и хныкала.

– Ты все равно там ничего не увидишь. Ночь. Тебе давно пора спать, – Катя – юная копия Ольги – держалась молодцом. Безропотно делала все, что говорили, и вопросов пока не задавала.

Хотя редко кто на ее месте от них бы удержался, и Червинский точно не оказался бы в их числе. Сначала их с сестрой выкрали у тетки, затем – у похитителей, и, наконец, только что – у других, и заперли в мрачных сырых номерах. А потом вдруг появился отец, не виданный несколько лет. Но вместо объяснений схватил и потащил на корабль величиной с половину порта.

– Барышня играть любить, а, хозяина? – лукаво щурясь, Чен подкрался к Але и стащил башмак.

– Не-а. На берег хочу, – возмутилась та, протянув пухлую руку за своей обувью. Не тут-то было: Чен стянул и носок и принялся щекотать голую пятку. Аля залилась звонким смехом.

Китаец попал в их компанию по случайности. Он успел потерять Червинского и принялся блуждать вокруг дома Алекса, раздумывая о дальнейшей судьбе – и своей, и хозяйской. Там на него и наткнулся безумный Куликов.

«Уже который по счету – а ты все им веришь».

На этот раз Алекс все же ошибся.

Куликов с китайцем вырвали из ограды «кошку», которую кто-то бросил для развлечения, и затаились у прямоугольного дома. Они долго ждали, когда хозяин отбудет. А потом исхитрились незаметно от зорких глаз бдительных обитателей проделать цирковой трюк: забросить крюк на крышу и подняться по веревке. Затем они осторожно снимали по доске с каждого из окон и заглядывали внутрь – до тех пор, пока не нашли Червинского.

Разумеется, с ними бы разделались на месте, если бы что-то пошло не так. А пойти не так могло абсолютно все – у Червинского шевелились волосы, когда потом, уже в порту, он услышал эту историю. Но Алекс не зря говорил, что удача любит риск – их никто не заметил. Даже тогда, когда неуклюжий Червинский сорвался с веревки и упал, отбив все, что мог и вывихнув ногу, на осколки – за домом Безымянные стреляли по бутылкам. Он с трудом сдержался от крика. К счастью, смог встать и идти сам.

Сложно вообразить ярость Алекса, когда он все обнаружит. Оставалось только надеяться, что случится это после того, как пароход успеет уйти.

– Не дури, Птица. Едем с нами.

– Поздно. Касса закрылась.

Червинский отмахнулся:

– Что за чушь. Рассчитаешься на палубе.

В конце концов, билета не было и у Чена: он спокойно поднялся наверх, захватив с пристани чужой ящик, и делая вид, что занят погрузкой. После чего китаец прокрался в названную каюту.

Червинский полагал, что после посадки проверок не будет, однако и в ином случае деньги, всученные Куликовым, должны были уладить вопрос.

– В следующем порту, где последняя остановка, на борт, как я слышал, примут какую-то важную персону. Чуть ли не царских кровей. Билеты наверняка снова проверят.  Так что вы с этим китайцем тоже не особо высовывайтесь.

– Попробовать стоит.

Куликов покачал головой.

– Нет, Червинский. Отстань. Чем меньше народу, тем меньше шансов выяснить, что вы – не семья Ерохина.

– Вот что ты наделал, дурак?

Червинский шагнул вперед и обнял сыщика. Тот ойкнул от боли в наспех залатанной ране, но улыбнулся, похлопал по спине.

– Все в порядке.

Поднявшись на борт, Червинский посмотрел вниз, прощаясь с невысокой худой фигурой. К горлу подкатил ком. Интересно, успеет ли Куликов встретить последнее в жизни утро?

Пока Чен забавлял Алю, Катя прошлась по каюте и чинно устроилась на самом краю койки.

– Папа, куда мы едем?

– В Новороссийск.

– Как далеко!

– Да, путь не близкий. Так что теперь эта каюта – наш дом, – сняв потертый пиджак и ветхую шляпу, уселся и Червинский. – А где были вы, после того, как вас забрали от тети?

– Сначала мы жили у незнакомой дамы в доме наподобие того, что у порта. Она приносила еду, но с нами не говорила и на вопросы не отвечала. Мы не понимали, что случилось. Было страшновато, но потом, когда пришли те, другие люди…

– Злые дядьки отвезли нас к черному черту! – выкрикнула Аля.

– Что они с вами делали? Били?

– Нет. Но тот человек, к которому нас привели, говорил про тебя гадости.

– И бранился!

– Он сказал, что отрежет Але уши…

Та кивнула и сморщилась.

Червинский холодел с каждым словом, не будучи уверенным, что стоит продолжать расспрос.

– Потом нас закрыли в комнате на втором этаже лавки.

Катя вдруг покраснела и замолчала.

– Там еще был другой дядька. У него вот такая родинка на щеке, – Аля сложила вместе пальцы обеих рук. – И он ее целовал.

Червинский потряс головой. Ей не исполнилось и двенадцати.

– Ничего подобного! – зло сказала Катя. – Ты врешь! Врушка!

– А что еще он делал?

– Ничего!

– Зашел другой дядька, огромный! Он тоже бранился и сказал, что ихний не велел пока нас трогать, – объяснила Аля. – А потом нас забрал твой друг и привез в тот дом. Все!