Страница 28 из 243
Когда все высказали свои дополнения к тосту и все чокнулись бокалами, я поднёс к губам тонкий бокал и попробовал неведомый доселе напиток. Рубиновая жидкость слегка горчила на языке, словно будоража вкусовые рецепторы и горяча кровь. Несмело глотая небольшое количество вина, чувствую, как горячительный благородный напиток потоком прокатывается по моему горлу, водопадом обрушивается в желудок, поднимая волну тепла.
- Вкусно. – говорю я, облизав губы, и ставлю наполовину полный бокал на место. – Горьковато и непривычно, но вкусно.
- Можешь загадывать желание! – радостно восклицает Элиот.
- В смысле?
- Когда первый раз что-то пробуешь, нужно загадывать желание, и оно непременно исполнится.
Улыбаюсь в ответ, киваю и прикусываю губу, размышляя над желанием. Вновь киваю, уже себе, определившись с выбором, прикрываю глаза и произношу про себя:
- Хочу никогда не быть одиноким.
Старшие молчат, уважительно относясь к моменту таинства между просящей душой и вселенной. На моих губам блуждает немного растерянная счастливая улыбка. Медленно открываю глаза, смотрю на родные лица Элиота и Чары. Взгляд опускается ниже, цепляется за белую скатерть и мелкие крошки от пирога на ней, за белую тарелку и маленькую вилку, лежащую рядом, за сочные ягоды в недоеденном кусочке пирога, за тонкую ножку бокала, пухлое, но прозрачно-невесомое тело бокала, за рубиновую жидкость в нём, которая переливалась, подобно волшебному закату. Багряно-розовые искрящиеся краски словно гипнотизировали меня, заставляя неотрывно смотреть, без перерыва созерцать, наслаждаться каким-то послевкусием тайны, которое оставило вино на языке и губах.
- Níl tú féin.9 – шелестит в моей голове голос.
Резко дёргаюсь, испугавшись неведомой речи, непонятно откуда взявшегося голоса, нечаянно задеваю свой бокал и наблюдаю, как медленно падает тонкий стеклянный стан, расплёскивая свою внутренность на белом полотне скатерти. Картина выглядела ужасающей и завораживающей одновременно, словно какой-то обезумевший в своей любви и страсти художник рисовал живой кровью, чтобы передать те неподдельные эмоции, которыми сопровождается переживание боли и смерти человеком.
Я чувствую, как кровь отливает от моего лица, как оно бледнеет, как начинает дрожать, так и оставшаяся вытянутой, рука.
- Роберт? – испугано обращается ко мне Элиот. – Роберт, ты чего?
- Я… Я… - безрезультатно пытаюсь что-то сказать. – Я разлил вино…
- И что? – Элиот встаёт и берёт салфетку, быстро накрывая ею место трагедии. – Ты из-за этого так переживаешь?
Не могу ответить, в горле ком, только киваю.
- О, небеса, Роберт… - восклицает Элиот, хватая меня и прижимая мою голову к груди. – Какая разница? Это такая мелочь!
Жмурю глаза, часто киваю, не в силах что-то сказать. Мне самому становится странно и страшно от своей реакции на обыкновенное пятно от вина. С трудом нахожу в себе силы открыть глаза, скашиваю их в сторону места происшествия, где из-под салфетки уже проступило угрожающе алое пятно.
- Tá a fhios agat... Caillte Cailín.10 – вновь шелестит неведомая речь в моих висках.
Отталкиваю Элиота и обхватываю голову руками, склоняясь лицом к самым коленям. Прямо-таки чувствую на себе обеспокоенный взгляд Чары и недоумевающий взгляд Элиота.
- Роб? – несмело обращается ко мне Элиот. – Роб? – касается моего плеча. - Что с тобой?
- Я… Я… - всхлипывая, отвечаю я. – У меня… У меня очень заболела голова, словно прострелило…
- Давай я приготовлю тебе отвар? – предлагает Чара, садясь на корточки передо мной и пытаясь отнять моё лицо от колен.
- У нас же ничего нет? – спрашивает Элиот.