Страница 229 из 243
- Насколько ты видишь, так и есть. – отвечает он, обводя комнату руками. – В чём проблема, Роберт?
- В том… - начинаю я, но запинаюсь. Слова предательски застревают в горле удушающим комом.
- Может быть, чаю? – гостеприимно предлагает он. – Мне кажется, ты замёрз… - он делает шаг в сторону кухни, но я останавливаю его.
- Нет, Фредерик, не нужно.
- Могу предложить ужин. – продолжает он играть в странную и непонятную мне игру.
- Нет, Фредерик, я не хочу ничего.
- Тогда… - он разводит руками и оглядывает сумрачное помещение. – Тогда в чём дело? Что привело тебя ко мне? – как же это невыносимо – слышать холодность, пусть и наигранную, в голосе родного человека.
- Я пришёл, чтобы спросить тебя – почему ты ушёл?
- Роберт, - смеётся, - я же уже сказал. – качает головой. – Я был с твоей семьёй, пока ты был в бегах, но потом, когда ты вернулся и я убедился, что ты в порядке, что ты среди своей семьи, я решил, что могу тоже отправиться домой.
- Это и твой дом, Фредерик.
- Нет, - улыбается, - мой дом здесь, дом Гарри – тоже мой дом, а к особняку Болеков я никакого отношения не имею.
- А как же я?
- Ты там полноправный хозяин. – отвечает Фредерик, делая вид, что не понимает меня.
- Фредерик, - слегка повышаю тон, всплёскиваю руками, - не делай вид, что ты меня не понимаешь!
- Роберт, я тебя в самом деле не понимаю… В чём проблема? Ты так мечтал о семье и вот ты обрёл её, обрёл дом. И я тоже вернулся домой. Так что, я не понимаю причины твоего волнения.
- А как же я? – вновь повторяю я.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты сказал, что вернулся домой, но… Но разве я – не твой дом? Разве я – не твоя семья?
- Роберт, - качает головой, - ты мой брат, но, как показала жизнь, мы – не семья.
- Почему? – выдыхаю я, забывая вдохнуть.
- Потому что я воспитан иными законами и я сделал то, что ранило тебя.
Я вопросительно поднимаю брови, но в глубине себя я уже понимаю, о чём он говорит.
- Роберт, я – убийца, и я прекрасно понимаю, что ты не можешь мне этого простить. Так зачем же насиловать твои чувства и навязывать тебе моё общество только из-за того, что в нас течёт одна кровь? – его слова звучат логично и правильно, но…
- Я тоже… - тихо говорю я, опуская голову.
- Ты тоже, что? – делает маленький шаг ко мне. Нахожу в себе силы и поднимаю голову, смотря ему в глаза.
- Я тоже убийца. Фредерик, я был не прав, а ты, напротив, всё говорил верно. Ты говорил, что я мягкосердечный, глупый и некоторого пока просто не в состоянии понять.
- В твоих устах мои слова звучат просто ужасно.
- Прошу, не перебивай меня.
- Хорошо.
- Фредерик, помнишь, я говорил тебе про то, равноправие и прочее? Про то, что жизнь каждого живого существа одинаково важна?
- Да, помню.
- Я ошибался. – хочу опустить глаза, но держусь. – И из-за этой ошибки я совершил другую, куда более страшную. Фредерик, тогда, когда ты… Когда ты убил нашего отца, ты ведь защищал меня? Не отвечай, я знаю, что это так и было. Ты, наплевав на мораль и на свои чувства бросился защищать меня. Фредерик, едва ли тебе было легко совершать это и едва ли тебе легко с этим жить, но ты сделал это. Сделал, потому что защищал меня. А я не смог этого понять. Я оттолкнул тебя и обвинил, ты прав, я просто не мог многое понять, не мог осмыслить… Но теперь я понял. – делаю шаг к нему, и ещё один, останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки. – Фредерик, мы жили с Табитой в дикой природе пять дней, и это было прекрасно! Но потом… - делаю паузу. – Я вернулся утром, потому что ночью на нас напал оборотень. Он был в обличии зверя, страшный и огромный, хищный… Я не знаю – как, ведь было не полнолуние… Но не важно. Важно, что он напал на нас, он серьёзно ранил Табиту и покалечил меня, когда я пытался защитить её. А потом… Потом я услышал её крик, полный боли, увидел, что он убивает её, и во мне что-то замкнуло. Я обратился зверем, я смог, Фредерик, понимаешь?! Смог, потому что мне было, что защищать. Я боролся с ним, боролся не на жизнь, а на смерть, и – да, я понимал, что только один из нас выйдет живым из этой схватки. Это попирало всю мою чёртову мораль! Но в этом и есть так – скрытая и истинная мораль и духовность, которой раньше я не знал. Он был крупнее меня и сильнее, но я боролся. И я победил. Я впился в его горло, его кровь фонтаном лилась в мой рот, я перегрыз ему глотку, а потом вырвал сердце. Я убил его, убил страшно и жутко, позабыв о том, что его жизнь не менее важна, чем моя или Табитина. И знаешь, почему? Потому что в моменты, когда что-то угрожает нашим близким, всё меняется. Да, в нас всех течёт одинаково алая и одинаково ценная кровь, но, когда кто-то грозится отнять жизнь наших близких, наших родных, его жизнь обесценивается до нуля. И это не плохо и не низко, это – правильно, потому что каждый хочет спасти тех, в ком сокрыта частица его сердца, и защитить свою стаю. Поэтому, Фредерик, я прошу у тебя прощения. Ты ни в чём не виноват – виноват я. Я обвинил тебя в том, что ты защищал меня, вместо того, чтобы сказать «спасибо». Фредерик, Элиот, Чара, Дуриан, Инди и все остальные – моя семья, но и ты – моя семья. Мой дом там, где вы. Мой сердце там, где вы. Так долго я был глупым и слепым, не видя и не осознавая то, как мне повезло. Фредерик, мой любимый и родной брат, - слова идут из самой глубины моей души, я опускаюсь перед ним на колени, - прости меня, прости, если сможешь. Я прошу твоего прощения.