Страница 221 из 243
- Будем рады видеть их всегда.
Внезапно мне в голову приходит идея, которая, пожалуй, является самым лучшим, что зарождалось в моём сознании. Я киваю, встаю и беру Элиота за руку, веду его за собой. Его бровь вскинута в вопросе, но сейчас ещё рану что-то объяснять, через пару секунд…
Я подвожу Элиота к большому зеркалу, вставая чуть позади него.
- Смотри. – улыбаюсь, наблюдая за ним через серебряную гладь зеркала.
- Эм… На что?
- Ты сказал, что всегда будешь рад видеть мою семью, смотри.
И он понимает, он переводит взгляд на себя в отражении, на его губах искренняя и даже детская улыбка, какой я никогда не видел у него раньше. Его глаза так горят сейчас и, кажется, в них даже зародились те самые слезинки счастья, про которые так любили говорить люди из нашего бывшего мира.
Я слышу какой-то сдавленный звук, который, по-видимому, не предназначался для наших ушей. Оборачиваюсь и вижу Чару, стоящего в дверном проёме, слегка облокотившись на косяк и будто пытаясь спрятаться за ним. На его лице такая же улыбка, а огромные разномастные глаза сияют светом.
- Иди к нам. – едва слышно говорю я, показывая ему рукой, чтобы подошёл.
Он отпускает дверной косяк и медленно, словно боясь, подходит к нам. Я ставлю его рядом с Элиотом, оставляя между ними место и встаю на него, обнимаю их за плечи и смотрю в наши счастливые лица из отражения.
- Вы – моя семья. – говорю я, а сердце захлёбывается любовью и теплом, на глаза выступают слёзы. – Другой у меня не было, и другой мне не надо. Слышите? – смотрю на одного, на второго. – Я люблю вас, вы – мои родители, и плевать на то, что в нас не одна кровь, в конце концов, как сказала однажды Табита – во всех живых существах течёт одинаково алая кровь, одинаково тёплая. Не важно, чем мы связаны и чем мы разнимся, важно, что мы – семья и я люблю вас. Люблю. Надеюсь, вы сможете простить меня – непутёвого за то, что я творил глупости, что искал что-то, не замечая, что самое главное под боком. Я люблю вас, ребята. Люблю!
Я с силой обнимаю их и целую в щёки, что-то шепча, плача и не стесняясь этого. И они отвечают мне тем же: какие-то тёплые, простые, но такие нужные слова, периодические смешки Элиота и слёзы Чары, и их тепло. Тепло настоящих родных и не важно, что там в наших венах…
- Спасибо вам, Элиот, чара. Спасибо за то, что вы не отвернулись от меня, несмотря на то, какой я был отвратительный сын.
- Ой… - затягивает Чара, смотря на Элиота. – Каким он был гадом… Хотя… - прищуривается, делает намеренно долгую паузу. – Каким был, таким и остался. – Элиот замахивается на него, но из-за меня промахивается. – И, заметь, все его любили. – новый замах, Чара прячется за меня. – И любят. А ты, Роберт, по сравнению с ним и его воспаленной фантазией – просто ангел!
Элиот всё-таки дотягивается до товарища и отвешивает ему ладошкой по лбу. Чара морщит нос, фыркает и снова отходит за меня, показывая оттуда средний палец.
- Ага, хорошо ангел в волчьей шкуре… - отвечаю я.
- Хорош, очень хорош. – говорит Чара, вставая передо мной и кладя ладони мне на плече. – Лучше всех! Роберт, ты хоть представляешь себе, что ты сделал?
Я немного напрягаюсь, вопросительно поднимаю брови, пытаясь понять, что же я такого натворил. Чёрт! Я же мог сделать что угодно в обличии зверя…
- Элиот, Чара… - во рту резко пересыхает, облизываю губы. – Что я сделал?
- Почти ничего… - пожимает плечами Элиот, подходя ближе. – Всего лишь обманул природу, разорвал цикл обращений и смог взять верх над своей сущностью.
И тут я вспоминаю. Вспоминаю, как смог обратиться зверем, несмотря на то, что до обращения было ещё три дня, как смог победить другого оборотня, спасая свою любимую, как пробежал несколько сотен километров, чтобы доставить её туда, где ей помогут. Получается, я и правда смог победить природу, движимый чем-то большим, чем зов крови и Луны. Мною двигала – любовь, и, наверное, это единственно правильный двигатель всего происходящего в мире.