Страница 2 из 43
В одном из простенков стояла стеклянная витрина, где выстроились хромированные кубки, каждый на деревянной черной подставке с гравюрой - венок из дубовых листьев. Сверху большинство из них было увенчано фигурами - то обнаженные стрелки из лука, то орлы с распростертыми крыльями.
На письменном столе помещался внутренний телефон, объемистая пепельница из нержавейки и костяная змея.
Сверху на витрине стоял настольный красно-белый флажок на металлическом стержне, а под столом - пара светло-желтых сандалий и пустая алюминиевая корзина для бумаг.
Посредине стола лежало письмо.
В комнате находились два человека.
Первый стоял у короткой стороны стола, опершись кончиками пальцев о полированную столешницу. На нем был отутюженный темный костюм, сшитые на заказ черные ботинки, белая сорочка и серебристо-серый шелковый галстук. Лицо гладкое и угодливое, волосы зачесаны, за массивными очками в роговой оправе собачьей преданности взгляд. Иенсену часто доводилось видеть такие лица, особенно на экране телевизора.
Второй казался чуть помоложе, на нем были носки с желтой каемкой, поверх носков - подследники, светло-коричневые териленовые брюки и расстегнутая белая рубаха навыпуск. Этот подтащил к окну стул и стоял на коленях, уперши подбородок в ладони, а локти - в белый мраморный подоконник. Он был белокурый, синеглазый.
Иенсен предъявил свой служебный значок и шагнул к столу.
- Шеф издательства?
Мужчина в шелковом галстуке отрицательно помотал головой и отступил от стола, легкими поклонами и энергичными жестами указывая в сторону окна. Его улыбка как-то не соответствовала первому впечатлению.
Белокурый сполз со стула и неслышными шагами приблизился к Иенсену. Торопливо и энергично пожав руку Иенсену, он кивнул на письменный стол:
- Вот оно.
Конверт был белый, ничем не примечательный. На нем были наклеены три марки, а в нижнем левом углу - ярлычок "Срочное". В конверте лежал лист бумаги, сложенный вчетверо. Как адрес, так и текст письма были склеены из отдельных букв, а буквы вырезаны из какой-то газеты. Бумага была чрезвычайно высокого качества, и формат ее казался не совсем обычным. Подняв письмо кончиками пальцев, Иенсен прочел:
"Чтобы отомстить за совершенное вами убийство в здание заложен мощный взрывной заряд с часовым механизмом ровно в четырнадцать часов двадцать третьего марта произойдет взрыв невинные не должны пострадать".
- Она, разумеется, не в своем уме, - сказал блондин. - Просто-напросто душевнобольная.
- Да, мы пришли к такому заключению, - сказал мужчина в галстуке.
- Или это попросту немыслимо глупая шутка, - сказал блондин. - И пошлая к тому же.
- Может быть, и так, вполне может быть, - поддержал мужчина в галстуке.
Блондин бросил на него равнодушный взгляд и сказал:
- Это наш директор. Первый директор издательства. - И после короткой паузы добавил: - Моя правая рука.
Лицо директора расплылось в улыбке, и он наклонил голову. Вероятно, это означало признательность, но может быть, он захотел спрятать лицо по каким-то другим соображениям. Ну, например, из скромности, почтения или самолюбия.
- У нас есть еще девяносто восемь директоров, - уточнил блондин.
Комиссар Иенсен взглянул на свои часы: 13.19.
- Насколько я понял, господин шеф, вы сказали "она". Есть ли у вас основания предполагать, что отправительницей была женщина?
- Как правило, меня называют просто "издатель", - сказал блондин. Он обогнул стол, сел в кресло и закинул на подлокотник правую ногу. - Оснований у нас вроде бы нет. Просто сказалось так. Ведь кто-то же составил это письмо.
- Вот именно, - сказал директор.
- Вопрос только - кто? - сказал блондин.
- Совершенно справедливо, - заключил директор. Улыбка сбежала с его лица, сменившись глубокомысленными складками на переносице.
Издатель закинул на подлокотник также и левую ногу.
Иенсен снова взглянул на часы: 13.21.
- Здание надо эвакуировать, - сказал он.
- Эвакуировать? Исключено. Нам пришлось бы тогда остановить все работы, и, может быть, часа на два. Вы понимаете, что это значит? Вы имеете хоть малейшее представление, во сколько это нам обойдется? - И, повернувшись вместе с креслом, блондин вызывающе посмотрел на того, кто был его правой рукой. Директор издательства с молниеносной быстротой распустил складки по всему лбу и, бормоча что-то себе под нос, начал быстро прикидывать на пальцах. Человек, который хотел, чтобы его называли издателем, окинул директора холодным взглядом и вернул кресло в исходное положение.
- Минимум семьсот пятьдесят тысяч. Вы понимаете? Три четверти миллиона. Как минимум. А может быть, в два раза больше.
Иенсен еще раз прочел письмо. Глянул на часы: 13.23.
Издатель продолжал:
- Мы издаем сто четыре журнала. Все они печатаются в этом доме. Их общий тираж превышает двадцать один миллион экземпляров. В неделю. И для нас самое главное - напечатать и разослать их без промедления.
Выражение его лица вдруг изменилось. Просветленный синий взор упал на Иенсена.
- В каждом доме нашей страны каждая семья ждет свой журнал. Наши журналы одинаково интересны для всех - для принцессы и для жены лесоруба, для крупнейшего общественного деятеля или деятельницы и для самых униженных и отверженных, если бы таковые у нас имелись, - словом, для всех.
И после короткой паузы:
- А дети, все эти милые малютки...
- Малютки?
- Да, девяносто восемь из наших журналов предназначены для детей.
- Серийные выпуски, - уточнил директор. Блондин наградил директора неблагосклонным взором, и лицо у него снова изменилось. Досадливо повернувшись в кресле, он взглянул на Иенсена:
- Ну так как же?
- При всем моем почтении к этим доводам я настаиваю на эвакуации.
- Больше вы ничего не можете сказать? Чем же тогда, позвольте вас спросить, занимаются ваши люди?
- Ищут.
- И если бомба есть, они ее найдут?
- Это опытные люди, но у них слишком мало времени. Заряд взрывчатки нелегко обнаружить. Практически он может быть где угодно. Как только они найдут хоть что-нибудь, мне доложат непосредственно сюда.