Мотылек и Ветер

На следующий день, в шесть утра, я вскочила по сигналу будильника на анимо и ополоснулась под душем. Все спали. Я включила на кухне свой маленький красный чайник, налила в кружку кипятка и еще немного посидела в комнате, согреваясь от глотков горячего и думая о том, что было вчера.

На свежую голову мысль работала лучше. Сознание отдохнуло, память обострилась и я зашла по сети в группу и открыла чат. Пограничники – сообщество тайное, мистическое, но благами цивилизации мы пользовались все, не стесняясь обсуждать важное в специально созданной группе. Конечно, не все прямым текстом – были свои «кодовые» слова. Не шифровали только открытые волонтерские дела, которыми занимались – помощь малоимущим, благотворительность, сборы на лечение, уход за пожилыми и больными.

А по «вызовам» на самом деле были непонятки: вместе с моим, четыре случая, когда пограничник попадал в пустышку. Появлялись в блокноте адрес и имя, человек летел к ходу, оказывался где нужно – а там никого. Кто-то чувствовал сильную ауру, словно квартиру только что оставили, выйдя на минутку. Один пограничник писал, что выключил плиту за хозяина, - суп уже выкипал. А кто-то ощущал, что пусто не один час или даже день. Вчера, в доме с собакой Динь-Динь, хозяин исчез с неделю назад!

И что это значило? Наш человек из полиции написал, что никто не вернулся. Это не только сбои в службе, это реальная пропажа.

Сегодня на два часа был объявлен сбор на эту тему, - только узкий круг. С остальными пограничниками старосты собирались в шесть вечера, чтобы донести до каждого детали. Кто прийти не сможет – также прочитают в группе.  

А мое дело? У меня вдруг появились обязанности, на которые подписал сам Август Поле – наследник. Я его живьем видела, общалась, обменялась реальными контактами и при желании могла даже взять и позвонить. Как смертный богу… Головой понимала, а чувств не трогало. Хорошо, что я могу помочь людям больше, чем раньше, и хорошо, что доля времени уйдет на пользу, а не в пустоту. Дело «съест» часть моей жизни, которая целиком мне не нужна. Я помогу. Я выполню задание. И дни не будут больше такими мучительно долгими.

Допила, ставшей терпимой, горячую воду. Оделась и вышла в темный двор. Монорельсы ходили с пяти утра, к семи маршрутов прибавлялось и я на ближайшей остановке села в вагон первого подошедшего, встала на задней площадке, ткнулась лбом в стекло и покатила по городу. Буду встречать утро. Подумаю над списком ходов. Пересяду на конечной и вновь поеду по линии в другую сторону, пока не подойдет время, или не прогонит нужда.

— Конфетка! Привет! Погоди-ка, не лети, у меня такие новости, что зашатаешься.

Катарина – миниатюрная, фигуристая брюнетка с короткой стрижкой задержала меня на повороте к дому старосты. На год старше, дерзкая, с пробивным характером, она всем давала клички. Не поворачивался язык на имена, у всех сплошь и рядом прозвища. Я «конфетка» потому что Ирис, ириска. Парень «камыш», потому что шепелявил.  «Каблук» - из-за фамилии Колбуков, «пигалица» - любительница длинных сережек, «фонарик» - потому что когда девушка увидела этого парня впервые, у того был синяк под глазом.

— Привет. — Улыбнулась ей.

— У меня сегодня встреча с Ним! Как тебе?

— Новый парень?

— Не притворяйся, что не слышала! Он. — С придыханием и большой буквы. — Он появился, и я с Ним говорила, и с Ним сегодня снова увижусь! Наследник!

— Август Поле, знаю. Я тоже на сбор иду.

От досады Катарина замолкла, а чтобы замять паузу, достала из кармашка коробочку испарителя и затянулась. Выдохнула чуть левее меня пар, пахнущий мандарином и корицей. Уцепилась за мою сумку пальцами, не дав быстро уйти.

— М… так ты здесь не мимоходом пробегаешь?

— Нет.

— Блин… а вон Суицидник с бульвара прется, наверняка туда же. Думала, у меня новость, а Он несколько пограничников позвал. Шикарный Август мужик, правда? Не красавец, но с харизмой. Я с него обалдела слегка, как впервые встретила. Все затряслось, все поджилки… описалась бы, но сумела удержаться и не опозориться. Ты на пустышку вылетела?

— Да.

— И я. Суицидник, выходит, тоже залетел на сбой. Давно он мне на глаза не попадался. Ты же его знаешь, знакомы?

Не ответила. Я знала Юргена. Высокий, худой, с черными, как смола, волосами, стриженными ниже ушей. Он носил длинную челку, закрывавшую пол-лица и редко улыбался. Одевался в городское милитари, ближе по стилю к походному, чем к прямо военному, - крепкие ботинки, брезентовый рюкзак, толстая непродуваемая куртка. Бросив взгляд в сторону его приближающейся фигуры, отметила про себя, что знакома с ним давно, но в последнее время не общалась. Даже в последние годы. Ничего про него толком не помнила, кроме одного – он не суицидник. Катарина так его прозвала из-за шрамов на запястьях, но они были медицинскими, аккуратными и маленькими, а вовсе не от попытки вскрыть вены.

— Не опоздаем?

— Сейчас… Эх, а все-таки наследник запал в сердце. Жалко, что женат, а то бы я охмурила. Но ты меня знаешь, принципы, с женатиками ни-ни.

Я стерла свою приветливую улыбку. Сил больше не было притворяться, мышцы заболели. Сделала серьезное и сосредоточенное лицо, но девушка поняла превратно:

— А ты чего глазки закатила, Конфетка? Тебе тоже не зариться, у тебя жених. — Глаза я не закатывала, а вот сама Катарина их тут же красноречиво вскинула: — Этот загадочный твой «Прынц», которого никто из нас так и не видел. Вечно про него свистишь, а даже имя скрываешь.