Страница 4 из 57
Наконец, несколько раз свернув, сыщики очутились внутри импровизированного шатра, в котором альфа волков проводил практически все свое свободное время, коего у него абсолютно не было. Складной стол сплошь был завален документами, картами и книгами. Подвешенная под куполом масляная лампа давала тусклый свет, особо не способствовавший оперативной работе с бумагами. Задернув полог у входа, Валентин устало повалился в кресло, исполненное на манер римских стульев, и потер глаза. Их цвет вновь перетек в нормальный, а прямая спина сгорбилась, будто на нее взвалили тюк с кирпичами. Карнахайн глубоко втянул воздух носом, после чего с его губ сорвался полустон-полувздох.
Милана осталась стоять возле входа, не решаясь приблизиться к вожаку, а Оливия села напротив волка, устроив руки на подлокотниках, и пристальным взглядом изучала сидевшего перед ней мужчину. Самаэль обошел палатку по периметру, разглядывая предметы интерьера, после чего замер за спиной у Валентина и, наклонившись к его уху, прошептал:
- Итак, давно ты слепнешь?
- Как ты узнал?
- Пелена, из-за нее у тебя не сужается зрачок, когда изменяется освещение. Ты ведь альбинос, не так ли?
- Да, единственный в своем роде.
- Странно, что ты вообще дожил до такого возраста, да еще и смог сохранить зрение на столь долгий срок.
- Почему вы так говорите? - В голосе Прайор сквозила агрессия.
- Альбиносы в природе редко когда доживают до зрелого возраста, поскольку их шкура не позволяет им сливаться при необходимости с окружающей средой, а значит, отметаются способности к охоте и защите от хищников, - Бастиан сверкнул голубыми глазами, а черты его лица в свете лампы неестественно заострились, - но, даже если молодому "какерлаку" и удается пережить первую зиму, на его голову обрушивается второе несчастье - слепота. Слабые с рождения глаза подвергаются воздействию ультрафиолета, и постепенно на склере вырастает пленка. Утолщаясь, она в конечном счете полностью отнимает способность видеть.
- Ты знал? Знал и молчал?! - взвиваясь подобно дикой кошке, вскричала Мила и подскочила к Карнахайну.
- Не думал, что обязан трубить на право и налево о своих слабостях, дабы облегчить жизнь моим врагам и завистникам.
- Но мне-то ты мог сказать!
- С какой стати? - Терпение блондина потихоньку начинало угасать. - Мила, очнись! Между нами ничего нет и быть не может! Перестань изводить и себя, и меня.
Девушка беспомощно замерла, то и дело моргая, дабы не показывать своих слез, но соленые капли все же скользнули по щеке, оставляя влажный след. Не желая более находиться рядом с источником своих душевных терзаний, волчица пулей вылетела на улицу. Валентин проводил ее печальным взглядом, после чего развернулся к гостям, которые со спокойствием наблюдали за развернувшимся скандалом.
- Простите, что вам пришлось стать свидетелями этого разговора.
- Вам не за что извиняться, Валентин. - Оливия, чуть помедлив, осторожно положила ладонь поверх руки оборотня.
Этот простой жест вначале заставил мужчину напрячься. Постоянно находясь в состоянии боевой готовности Валентин не привык, чтобы к нему относились с пониманием. Да, Милана пыталась хоть как-то сгладить острые углы в отношениях с другими оборотнями, но все это выглядело нелепо и смешно. А тут, обычная женщина, возможно, не отдающая себе отчета в том, что в ответ на простой жест сочувствия у него мог сработать инстинкт, и тогда волк запросто мог бы оторвать или сломать ей руку. Заглянув в зеленые глаза детектива, Карнахайн не увидел в них притворства или насмешки, а потому постарался расслабиться. Брюнетка наградила оппонента кроткой улыбкой, после чего продолжила:
- Мы понимаем, как вам тяжело сейчас, и именно поэтому предлагаем нашу помощь. Не взваливайте на себя груз, который не способны тянуть в одиночку.
- Ваши слова да Богу в уши!
- Насчет Бога не обещаем, но кое-что все же в наших силах.
- Возможно вскоре вам все равно придется уехать, поскольку я утрачу привилегию принимать окончательные решения, - оскалившись в ироничной ухмылке, отшутился перевертыш.
- Это мы еще посмотрим.