Страница 26 из 32
- Человек без чести и принципов, извращенный и аморальный с первых своих шагов, решившийся стать предателем, как он сам говорит, без угрызений совести; человек, поставивший своей задачей чистый авантюризм и цели личного честолюбия и для этого согласившийся на страшную двойную игру, - человек крупный, в этом нет сомнения, но потому вдвойне, в сотню раз более опасный, чем кто-либо другой, - вот с кем имела дело партия с одной стороны, и охранка - с другой... И вот после всех чудовищных преступлений, которые он совершил, Малиновский вернулся. Это его последняя карта, последний расчет. Что дала бы ему бесславная жизнь в Канаде или Африке? А вдруг помилуют? А вдруг выйдет? А вдруг удастся?.. И старый авантюрист решил: революционеры не злопамятны. Выйдет!..
"А вдруг действительно выйдет?" - мелькнула мысль.
Голос Крыленко обрел новую силу:
- Человек, который нанес самые тяжелые удары революции, который поставил ее под насмешки и издевательства врагов, а потом пришел сюда, чтобы здесь продемонстрировать свое раскаяние, я думаю, он выйдет отсюда только с одним приговором. Этот приговор - расстрел,
Так закончил свою речь обвинитель Николай Крыленко под бурные аплодисменты переполненного зала.
...Верховный трибунал совещался недолго и вынес тот единственный приговор, который от него ждали.
ПРИГОВОР ВЕРХОВНОГО ТРИБУНАЛА
Отом, что дипломаты ряда западных стран организовали заговор против Советской власти, чекисты знали уже давно. До поры до времени они не мешали событиям идти своим ходом: под именем Шмидхена и Бредиса в самом "мозговом центре" заговорщиков действовали чекисты Ян Буйкис и Ян Спрогис, а роль "подкупленного" командира латышского дивизиона, который нес охрану Кремля и должен был произвести "переворот", играл большевик Эдуард Берзин.
Двадцать пятого августа на тайном совещании в присутствии Берзина заговорщики обсуждали программу ближайших диверсий. Они решили взорвать железнодорожный мост через реку Волхов. О решении заговорщиков Берзин немедленно доложил Дзержинскому,
Цель была ясна: этим путем шли в Петроград эшелоны с продовольствием. Если бы мост был взорван, миллионному городу грозил голод.
Сразу после этого совещания английский шпион Сидней Рейли отправил Берзина в Петроград - наладить связь и подготовить диверсию. Здесь, на конспиративной квартире, в уютном будуаре хозяйки, Берзину случайно попался пустой конверт на ее имя. Достаточно было беглого взгляда, чтобы он запомнил обратный адрес: Москва, Шереметьевский переулок, 3, кв. 65. Запомнил так, на всякий случай, не зная, естественно, представляет ли этот адрес для дела какой-нибудь интерес: разведчик не вправе пренебрегать даже самой мелкой деталью...
Через день, 30 августа, в Петрограде был убит Урицкий. Несколькими часами позже Фанни Каплан стреляла в Ленина. Белый террор начался.
В тот же день чекисты приступили к ликвидации заговора. Был арестован английский дипломат Локкарт.
При аресте оказал сопротивление и в перестрелке был убит английский военно-морской атташе Кроми. Несколько других дипломатов-заговорщиков укрылись в американском консульстве, над которым для большей безопасности был поднят норвежский флаг. Тогда же, тридцатого августа, чекисты нагрянули и по адресу, который случайно открыл Берзин.
В Шереметьевском переулке жила актриса Елизавета Оттен. Имя это пока что ничего не говорило чекистам, но тем не менее они решили произвести обыск и установить круг знакомых артистки.
Безропотно пропустив в квартиру чекистов, Оттен, казалось, была обижена их вторжением. Она спокойно и даже насмешливо наблюдала за обыском. И вдруг один из чекистов заметил, что Оттен пытается засунуть в обшивку кресла, уже подвергшегося осмотру, клочки разорванного письма.
Клочки без труда удалось склеить. Это было письмо на имя Сиднея Рейли.
Глаза артистки наполнились слезами: всхлипывая и суетясь, она тут же стала рассказывать. Да, Рейли жил в ее квартире. Да, сюда приходят какие-то люди и приносят для него письма и пакеты, содержание которых ей неизвестно.
Елизавету Оттен арестовали, а в квартире устроили засаду. Ждать пришлось недолго. Вечером пришла некая Мария Фриде. Пока она запиралась и плела всевозможные небылицы, чекисты установили, что ее брат, Александр Фриде, бывший царский офицер, работает в Главном управлении военных сообщений Красной Армии.
Отряд чекистов немедленно отправился к нему домой. О начавшихся арестах бывший офицер еще ничего не знал: очевидно, поэтому он и не успел уничтожить улики - шпионские записи о расположении военных частей и их вооружении. И деньги... Много денег.
Александр Фриде признался, что работал на американского торговца Джонсона, он же, как выяснилось потом, Ксенофонт Каламатиано. Прикрываясь положением помощника американского торгового атташе, он занимался шпионажем и стоял в центре разветвленной сети агентов. Его "многогранная" деятельность была давно уже известна чекистам. Но сам Каламатиано успе.л скрыться.
Так начала разматываться вся цепочка: один неза"
дачливый шпион выдавал другого, в засаду, расставленную на квартирах участников заговора, попадались все новые агенты и их сообщники.
Вскоре Каламатиано задержали посты, замаскированные возле американской миссии, где он рассчитывал получить убежище.
...К началу ноября Виктор Кингисепп закончил следствие по делу о "заговоре послов", и председатель следственной комиссии ВЦИК Елена Федоровна Розмирович подписала заключение о передаче всех материалов в Обвинительную коллегию для решения вопроса о предании заговорщиков суду.
"Все арестованные перечисляются за вами..." - было написано в сопроводительном письме, адресованном главе Обвинительной коллегии Николаю Крыленко.
Главный обвинитель, как ради краткости стали называть Николая Васильевича, внимательно читал дело, подолгу останавливаясь на каждой странице. Особенно привлек его протокол об изъятии тайника с вещественными доказательствами у Каламатиано. Обнаружение тайника стало центральным событием следствия, которое блестяще провел Кингисепп. Этот профессиональный революционер, за плечами которого не было никакого юридического опыта, продемонстрировал в этом деле, как и в других делах, порученных ему, высокое следовательское искусство.
На одном из допросов внимание Кингисеппа привлекла трость с тяжелым набалдашником - Каламатиано не выпускал ее из рук. В присутствии одного из руководителей ВЧК, Якоба Петерса, Кингисепп отвинтил набалдашник: под ним оказался тайник, набитый расписками, которые давали хозяину его многочисленные агенты. Правда, агенты эти были зашифрованы, но теперь уже Кингисеппу не составило труда добиться от Каламатиано их имен. Так появились решающие улики против "невинных страдальцев", которые "случайно"
попались на конспиративных квартирах в расставленные чекистами сети.
Имена... Имена... И факты... Им нет числа. Все интересовало иностранную разведку: формирование воинских частей, их передвижение, оружие, которым они обладают, масштабы мобилизации, снабжение, обучение...
И работа заводов, не только военных... И настроение масс... За деньгами не было остановки, агентам платили щедро.
Дело дочитано до конца. Теперь составить обвинительное заключение, и в суд... И пусть явится на процесс как можно больше людей. И пусть ход его шире освещает печать. Пусть видит мир, кто и как пытается сокрушить Республику Советов. Пусть откроются перед всеми грязные тайны иностранных разведок. И пусть все убедятся, как непримиримо революционное правосудие к изменникам и как милостиво оно, даже в суровое военное время, к оступившимся, растерявшимся, попазшимся в цепкие лапы врагов.
Снова судит Карклинь. Он снискал славу проницательного и справедливого судьи, для которого не существует никаких предубеждений, никаких заранее принятых решений, который с одинаковым вниманием слушает доводы "за" и "против".
На скамьях защиты - лучшие адвокаты Москвы.