Элина и Орбус

– Почему не в подземку? – спрашиваю я.

– Мы уже много засветились, там быстро схватят, – отвечает Тенебриус.

– Точно ли?

– Точно.

И действительно, припоминаю атаку армии зомби на призрачной станции. Из вагона трудно скрыться. Особенно под землей.

– Пойдем пешком до вокзала?

– Да.

– А там нас не поймают?

– Все может быть. Я думаю, нас уже ищут, – уж действительно ободряюще сказал он.

– Идем осторожно. Стараемся не привлекать внимания, – предупредила Флорентина. – Только бы до вокзала добраться без происшествий.

– Я думаю, лучше не идти в открытую, – предположил Тенебриус.

Свернули в парк.

Молча идем по тропинке.

Чувствую, что идти парковой дорожкой не следует, какое-то недоброе предчувствие у меня. Деревья кажутся мрачными, заросли – угрожающими.

Дороги утоптаны, а вдали – палатки, такие же как у повстанцев, которым помогли на площади, и как у сегодняшних верующих.

– Тоже друзья? – удивляется Тенебр.

По дорожкам видны следы тех диких животных, что здесь обитают. Целые звериные тропы, образованные шелухой от подсолнечных семечек.

У палаток – орава невразумительных личностей.

Они, похоже, заметили нас, и, с неподдельным интересом походкой орангутанга направились к нам.

– Странные протестующие, – настороженно произнесла Флорентина.

– Низы общества… – выговорил Тенебр.

В первых рядах вижу эти лица. Щербатые, с фингалами, с выбитыми зубами. Шапки странным образом натянуты на макушку, обнажая уши, видимо, чтобы их носители казались выше ростом.

Слышу речь этих гиббонов.

– Че, а это кто такие, ёба?

– С какого региона они?

– Ща побазарю с ними, хуле заявились.

Судя по вытянутым рукам, вооруженным ножичками, особо говорить они и не собираются.

– Что делать будем? – тихо спрашиваю я коллег.

– Будем гасить их? – неуверенно предлагает Фло.

– Много их. Да и не сами они сюда с палатками приехали. Сматываемся отсюда, да быстрее, – резюмирует Тенебр.

И мы побежали.

Гиббоны, как я их назвала, (если бы их и можно было назвать людьми, то только обезьянообразными) преследуют нас.

Преодолели несколько кварталов, надеясь найти свое спасение, свернули во двор, затем – на другую улицу. Казалось они оторвались, но нет, вдали вновь показалась орава. Никогда еще за время моего отъезда из дома не видела я столь большой толпы.

Так спасаясь от преследования, мы оказались у внешней границы бастиона. Пред нами предстало монументальное, массивное, круглое здание с узкими бойницами. Помимо бойниц была и дверь.

Над входом красовалась надпись «Баш.. №..», к сожалению часть названия стерлась. Наверное, это и есть башня номер два, которую упоминали Вальдемарт и Брежар. Там должны быть наши друзья, они помогут, спасут от преследователей.

И мы попали…

…Добро пожаловать – приветствовал нас седой старичок. Вы попали в музей…  уже слышали о нашей выставке?

Я, было, дернулась обратно, но Тенебриус крепко сжал мою руку, равно как и Флорину. Надеюсь, что преследователи не являются ценителями современного искусства, как мы. Наши немые взгляды дали смотрителю ясное понимание, что мы здесь впервые.

– Тогда знакомьтесь. Тема этой экспозиции – то, чем все занимаются, и нищие и богатые, и мужчины, и женщины, и старые и малые. То, чему все возрасты покорны, но о чем не принято говорить. Музей посвящен истории той самой сокровенной темы, а точнее, того, что испокон веков помогало этой теме, о которой не говорят, свершаться. Каждый день, каждый месяц, каждый год. Как вы понимаете, речь идет о туалете.

Выставку нашу не все, как вы догадываетесь, понимают. Но, раз сюда пришли, позвольте продемонстрировать экспозицию. Вот сувенирные унитазы и туалеты, которые стали основой нашей коллекции. Первые образцы изготовлены нашими художниками. Вот скульптурный автопортрет художницы, склонившейся над унитазом. Вот ее автопортреты на холсте на фоне туалетной комнаты, этого музея, а вот и зеркало, в таком же ракурсе, таким образом вы сами можете ощутить себя на доли секунды персонажем картины (Спасибо не хочу, – подумала я. Правда не сказала).

А вот макеты, реплики и оригинальные экземпляры туалетных приспособлений.

Конструкция туалета Мохенджо Даро и Хараппы. Цивилизация, существовавшая пять тысяч лет назад, изобрела самый древний известный нам туалет. В домах, даже самых бедных, присутствовали комнаты для умывания и уборные. Последнее было представлено кирпичным возвышением со стульчаком, нечистоты стекали по желобам за пределы города.

Туалет с системой слива с острова Крит. А у греков это место было своего рода интеллектуальным клубом. Люди приходили не просто справить нужду, но пообщаться с единомышленником, приобщиться к новым знаниям и постичь мудрости философии. С тех пор о туалете говорят – пошел подумать.

В средние века, люди забыли, что такое опрятная уборная. Справляли нужду в ночные вазы, или горшки, вот экспозиция. Нечистоты выливали на улицу в городах, прямо в окна. Прохожим приходилось остерегаться. Отсюда пошла мода на длиннополые шляпы (так вот оно что!). Кроме того, если в древние века люди ценили чистоту, в средние считали мытье вредным. Понятно, что и пахло все это специфически, и моровые эпидемии случались одна за одно. Но вместо того, чтобы искать причину в себе, полюбить чистоту и мытье, люди предпочитали сваливать вину на злые чары.

Деревенский туалет. Деревянная будка, изображенная макетом домика-скворечника, легко была узнана мною. В Зниче такой же. Туалет как туалет… если светло. А вот вдруг захочется ночью. При свете луны, в блестках снежинок бежишь сломя голову, абы из темноты не выскочил какой-нибудь зомби или бес, и не утащил во тьму. Как пел знаменитый менестрель, «не ходи в сортиры по ночам»[6]. Но приходилось.